весь его смысл. Я не властен быть верен ей до конца дней своих, ибо лишь я могу продолжить род королей своей земли, и когда-нибудь мне придется это сделать. Но я обещаю и клянусь, что покуда она жива, никакой другой женщине не будет места в моем сердце. Пока она жива, я не отступлюсь от нее ни в старости, ни в болезни, ни в горе. Пока она жива, на земле у меня не будет другого дома, кроме усадьбы Герейнет. Под твоей рукой заключаю я этот союз, и да будет он нерушим так же, как скрепленный любым жрецом на любом алтаре. Принимаешь ли ты этот союз, Тайбэллин?
– Принимаю, – с замиранием сердца выговорила Тай, глядя на бегущие в небе облака. Клятва в Оковах Силы – единственная, которую долгоживущий не вправе нарушить ни при каких обстоятельствах. Могла ли она хоть на миг помыслить, хоть увидеть во сне, что однажды такая клятва будет предложена ей, простой смертной, даже незнатного происхождения?!
Стоило ей произнести это слово, как плотный пласт туч, стянувшийся к закату, словно разрезала ножом чья-то невидимая рука. Жаркий луч прорвался сквозь толщу облачного свинца, озарил лица Тай и Джарвису и лег на сухую траву у их ног.
Налетел порыв ветра – или этот только показалось Джарвису, так закружилась у него голова… Мир понесся вокруг стремительным круговоротом, словно во время танца в бальном зале Замка, в ушах зазвенело, и сквозь этот звон принцу почудился далекий счастливый возглас: «Наконец-то один из этого народа вспомнил дорогу сюда!»
А вслед за тем накатила удушливая волна жара, и вдруг стало так хорошо и светло, что Джарвис рассмеялся во весь голос – и не услышал себя. Снова, как некогда на «Деве-птице» перед храмовой галерой, он ощутил себя над неким источником, переполняющим его силой. Только теперь этот источник был во сто крат мощнее, а главное, не мог иссякнуть никогда. Не веря себе, Джарвис взмахнул рукой – и тучи на горизонте окончательно разошлись, открывая вечернее светило во всем его великолепии.
– Джарвис, что с тобой? – воскликнула Тай почти в ужасе. – У тебя мерцают твои Оковы Силы… и горят глаза! Как у нас, Ювелиров, только днем!
– Кажется, получилось… – как во сне, выдавил Джарвис. – Ко мне все-таки пришла сила… Смотри, это же я разогнал тучи! – тут он осекся. – Как горят глаза?!
– Ярко-фиолетовым, – Тай вскинула кружевной рукав. – Гляди, свет отражается в серебряных нитях! Видишь фиолетовые блики на кружеве?
И Джарвис увидел. Ошеломленный, оглушенный, он поспешно опустил глаза, словно не смея лицезреть недозволенное – и увидел кое-что еще.
– А это что такое? Тай, я прекрасно помню – когда мы взошли на холм, здесь была только хризантема!
– Крокодил ее раздери, медуница! – Тай опустилась на корточки и осторожно коснулась нежного лилового цветка. – С ума сойти можно… Это же ты!
– Почему я? – не понял ее Джарвис.
– По Замковой системе, – пояснила Тай безжалостно. – Мой характер именуется «хризантема», а твой – «медуница». И вот они рядом, как ты и я.
– Но ведь медуница – весенний цветок, – Джарвис тоже присел, внимательно разглядывая крохотные лепестки. – Весна и осень, начало и конец… Значит, иногда даже Мертвый бог нарушает свои же законы, чтобы дать знамение?
– А вот и нет, – с усмешкой возразила Тай. – Давно известно: если осень столь теплая, как в этом году, весенние цветы могут зацвести по второму разу.
Они снова выпрямились – и стояли так молча, пока солнце окончательно не скатилось за горизонт.
– Знаешь, – наконец еле слышно произнесла Тай, – только сейчас я и поверила, что это не было концом – тогда, в прошлом году, у ворот…
– Ты что? – рассмеялся Джарвис. – Какой конец? Мы ведь, если вдуматься, еще столького не знаем и о себе, и о том, кто послал нам это чудо! Нет, продолжение определенно следует!
