велась сверху, чтобы само государство первым вступило в безжалостный бой против этого явления во имя восстановление нормального порядка. Здесь ни в коем случае нельзя уступать инициативу левым, отдавая им на откуп право на обвинение и протест, что лишь усилит их подрывное влияние. Современное государство, интегрированное в указанном нами смысле, способно осуществить акцию подобного рода. Положение в современной экономике таково, что суровый остракизм со стороны государства окажется губительным для любой группы капиталистов независимо от ее могущества. Естественно, предварительным условием должно стать преодоление ситуации, свойственной демократическим режимам, при которой политический элемент вступает в союз с плутократией, тем самым открываясь всякого рода коррупции и, несмотря на это, по прежнему притязая на то, чтобы слыть представителем «правой» идеи в отличие от марксистов. Повторим, что чистая политическая власть должна быть совершенно свободна ото всяких связей с капитализмом и, в более широком смысле, с экономикой. Но даже с практической точки зрения и с учетом «слишком человеческого» мы не видим причин, по которым представители чистого политического принципа должны торговать собой и выслуживаться перед представителями капитала, имея власть, — а ее они могут иметь, — а значит и возможность распоряжаться богатством и диктовать законы финансовым и промышленным воротилам. Продажность политиков возможна и даже неизбежна без сильного и традиционного государства, коррупция неуничтожима, пока государство низводят до роли орудия, используемого бессовестными политиканами-карьеристами для торговли привилегиями, связанными с той или иной политической должностью. Но если против выродившегося и недобросовестного капитализма выступит истинное государство, левая полемика сама собой потеряет всякий смысл, и любые попытки со стороны экономических течений марксистского или полумарксисткого толка (синдикализм, лейборизм и т. п.) подорвать государство под предлогом восстановления нормального порядка и пресловутой «социальной справедливости» окажутся лишенными своего основания. Таким образом, решающим фактором является способность или неспособность государства как подлинного носителя верховной власти упредить подрывные силы посредством вовремя осуществленной революции сверху.[85]
После этого основной проблемой станет установление органичных, но не тоталитарных отношений между государством и предприятиями-корпорациями за счет устранения или ограничения всякой силы, объединения, монополии и расчета, чуждых как здоровой экономике, так и чисто политическим соображениям.
В этом отношении вновь полезно обратиться к традиционному наследию, а именно к тому же феодальному строю, соответственно приспособив его к нынешним условиям. Существовавшее в Средневековье распределение земель, с соответствующей системой юрисдикции и частичным суверенитетом, в современной экономике можно приравнять к признанию государством за частными экономическими комплексами, исполняющими определенные производственные задачи, широкой свободы предпринимательства и независимости. Это признание должно влечь за собой, с одной стороны, государственную защиту предприятия в случае необходимости, с другой же, подобно тому как то было при феодализме, «верность» и ответственность предпринимателей перед политической властью с законодательным закрепленным за ней «преимущественным правом», то есть правом на вмешательство в экономику, пусть даже последнее будет ограничено чрезвычайными обстоятельствами или серьезными разногласиями. На этих основах можно создать строй, при котором нашлось бы место и единству, и разнообразию, как политическому фактору, так и фактору экономическому, как планированию, так и различным областям свободного предпринимательства и личной ответственности. Таким образом можно было бы избежать как тоталитарного централизма со стороны государства, так и его вмешательства или принуждения в тех сферах, где обычно действуют экономические группы и процессы. Государство в принципе может давать общие указания и планы, однако в их исполнении максимальная свобода должна быть предоставлена духу инициативы и организации.[86] В целом выстраивается иерархическая система: «трудовые единства», то есть органически целостные предприятия, где работники объединяются вокруг своих руководителей, которые, в свою очередь, сплачиваются вокруг государственной власти в рамках строгого режима компетентности и производства, с устранением всякой идеологической заразы классового подхода и безответственного активизма. Впрочем, даже ограниченное продвижение в этом направлении стало бы свидетельством преодоления атмосферы «экономической эры» благодаря соответствующему особому этосу, как антипролетарскому, так и антикапиталистическому. Конечной целью корпоративной идеи в указанном понимании должно стать реальное возвышение низших областей деятельности, связанных с производством и материальной выгодой, до уровня, который в качественной иерархии стоит над экономико-жизненным уровнем. В системе древних каст — или «функциональных классов» — это был уровень воинской касты, высшей по отношению к собственнической буржуазии и рабочим. Поэтому очевидно, что в случае установления описанной нами системы сам мир экономики станет отражением ясного, мужественного и персонализированного это-са, свойственного обществу, основу которого составляет не тип «торговца» или «рабочего», но скорее тип, по своему характеру и общей предрасположенности близкий к «воинскому». Это и станет началом нового подъема.
Мы ограничимся здесь этими краткими указаниями, задающими общее направление, так как рассмотрение конкретных форм, посредством которых можно было бы последовательно реализовать данные требования, выходит за рамки настоящего исследования. Стоит лишь еще раз подчеркнуть, что экономический уровень никогда не должен превосходить уровень средств; поэтому в принципе он должен подчиняться уровню целей, превосходящих экономический уровень. Первый настолько же превышает последний, насколько высшая цель и даже психологическая жизнь индивида превышает элементарные условия его физического существования.
Именно поэтому лозунг «государства Труда» является чистым заблуждением, извращенной и упадочной идеей, ведущей к вырождению и полностью противоположной традиционным представлениям. Стоит добавить по этому поводу еще несколько соображений.
Фашистская реформа, направленная на устранение парламентарно-демократического партократического режима и приведшая к учреждению Корпоративной Палаты, несомненно, имела вполне законный характер. Налицо было стремление установить режим компетентности в противоположность некомпетентности политиканов, на которой строился прежний режим, что привело к плачевным последствиям в том числе и в экономической области. В принципе эта реформа достойна повторения, однако при условии организации корпораций не на бюрократической основе, как то было при фашизме, но в качестве органичных предпринимательских единств, объединение, иерархия и координация которых может меняться в зависимости от конкретной отрасли.
В основе должен лежать указанный принцип деполитизации общественно-экономических сил. Строгое соблюдение принципа компетентности позволит избавить корпоративное представительство от так называемой политической прибавочной стоимости. Поэтому «Корпоративная Палата» не должна походить на политическое собрание. Она могла бы стать «Нижней Палатой», тогда как политические инстанции должны быть представлены второй, «Верхней Палатой». Экономика, вернувшаяся в свои нормальные рамки, в корпоративной системе описанного типа сталкивается с проблемами законодательного уровня, особенно при решении вопросов организации крупной промышленности, которые стали основополагающими для современной экономики и затрагивают в том числе проблему государственной безопасности. Поэтому за надлежащим соблюдением высших принципов должен следить особый орган, облеченный более высоким авторитетом и являющийся высшей инстанцией для разрешения спорных случаев. Таким органом и должна стать Верхняя Палата. Корпоративная Палата должна представлять экономические интересы и все связанное с профессиональной областью, политическая же инстанция (политическая в высшем смысле) должна быть сосредоточена в Высшей Палате в лице людей, делом которых должна стать забота о соблюдении более высоких, чем просто экономические и «физические», духовных и национальных интересов, затрагивающих престижем и могуществом государства, в том числе при решении всех основных проблем, связанных с телесно-материальным существованием политического организма.
Для представительства в Нижней Палате можно использовать смешанную систему выбора и назначения, как это было в фашистской системе корпоративно-политического представительства. Однако, как это было ранее в других странах, для представительства в Верхней Палате демократический принцип неприемлем. Принадлежность к членам Верхней Палаты не должна носить временного и случайного характера благодаря полученным «голосам». Ее представители могут назначаться сверху и самой жизнью, —
