— является членство во всевозможных закрытых клубах, как правило, близких к масонству. Известный исследователь О. Платонов свидетельствует: “Масоны и члены близких к ним организаций — обязательная и определяющая часть всех структур современной власти… Все, кто хочет сделать карьеру в Америке, обязательно вступают в масонскую ложу или клуб” (П л а т о н о в О. Почему погибнет Америка. “Наш современник”, N 9-10, 1998).
“Ах, это опять про “масонский заговор”, — поморщатся политкорректные. Почему же про “заговор”? Платонов дает объективную картину политической ситуации в Соединенных Штатах. Едва ли не большинство американских президентов, начиная с Вашингтона, были масонами. Причем, как многозначительно (хотя и не без характерной двусмысленности) отметил Великий Магистр ложи Великий Восток Франции: “Вашингтон стал Вашингтоном, поскольку он был масоном” (У к о л о в а В. Под сенью королевской арки. В кн.: М о р а м а р к о М. Масонство в прошлом и настоящем. Пер. с ит. М., 1990).
После Второй мировой войны только три американских президента не состояли в ложах. Это Эйзенхауэр, Кеннеди и Никсон. Стоит отметить, что судьбы Кеннеди и Никсона сложились трагически. В сегодняшних Соединенных Штатах к так называемых парамасонским структурам принадлежат и лидеры республиканцев, и вожди демократов. Что придало президентской дуэли Буш — Керри в 2004 году оттенок трагикомический. Выяснилось, что оба с младых ногтей состоят в о д н о й и т о й ж е организации — “Череп и кости”*.
Специально для тех, кто не склонен воспринимать всерьез подобные “грехи молодости”, подчеркну: сами американцы с большой подозрительностью относятся к структурам, способным оказывать влияние на их лидеров. В частности, поэтому среди американских президентов был всего лишь один католик — Джон Кеннеди, при том что римско-католическая церковь — крупнейшая в стране. Перед избранием Кеннеди пришлось официально заявить, что в вопросах политики он не будет ориентироваться на папский престол (“Независимая газета”, 17.11.2004).
И если причастность к масонству — в отличие от конфессиональной принадлежности — не становится предметом жарких общественных дискуссий, то это не свидетельство мизерности вопроса, а, напротив, показатель влияния “вольных каменщиков”, способных заблокировать обсуждение нежелательных для них тем.
Дабы не впасть в конспирологический уклон и рассмотреть проблему всесторонне, укажу на такую распространенную форму зависимости властной элиты от внешних сил, как участие в наблюдательных и прочих советах крупных корпораций. Собственно, это возвращает нас к теме толстого кошелька, но позволяет раскрыть ее, так сказать, институционально.
Считать чужие деньги предосудительно. Да и нелегко, во всяком случае в наших условиях: отечественные чиновники чуть ли не поголовно страдают профессиональной забывчивостью при заполнении декларации о доходах. Но тот факт, что бывший глава кремлевской администрации, а ныне первый вице-премьер Д. Медведев занимает кресло председателя совета директоров “Газпрома”, заместитель главы администрации Игорь Сечин председательствует в совете директоров “Роснефти”, другой зам, Владислав Сурков, является председателем совета директоров “Транснефтьпродукта” (“Завтра”, N 17, 2005), никто подвергать сомнению не станет.
Иностранные корреспонденты не раз в этой связи задавали Путину вопрос о конфликте интересов — государственных и корпоративных.
На Западе чиновникам запрещено занимать какие-либо посты в бизнесе. Но память людская, как известно, не водица. Те же въедливые писаки связывали нефтяной вектор политики Буша и его команды с тем, что и сам хозяин Белого дома, и госсекретарь К. Райс, и вице-президент Д. Чейни — выдвиженцы крупнейших энергетических корпораций (последний, к примеру, до перехода на госслужбу возглавлял правление гигантской нефтяной компании Halliburton).
Делегируя своих представителей во власть, бизнес-структуры столь же охотно принимают политиков, завершивших государственную карьеру. Показательно назначение Г. Шредера главой комитета акционеров консорциума North European Gas Pipeline Company, строящего газопровод по дну Балтийского моря. Журналисты пытаются выяснить — случайно ли германский кабинет в бытность Шредера канцлером готов был предоставить гарантии по кредиту для этого проекта (NEWSru.com).
Как видим, на правящий слой оказывают влияние не только инфернальные масоны, но и прозаические капитаны бизнеса. Другое дело, что интересы “вольных каменщиков” и бизнес-структур, прежде всего нефтяных корпораций, зачастую тесно переплетаются, как убедительно показал Джон Колеман.
Думаю, теперь самое время свести воедино два тезиса, положенные в основу этой главы. Мы говорили об оторванности власти от простых людей и о ее зависимости от тайных структур и бизнеса. Несомненно, это д в е с т о р о н ы о д н о й м е д а л и.
Драматизм ситуации в том, что сплошь и рядом правительства действуют не в интересах населения и даже не в интересах собственных партий и их электората. Они выполняют заказ могущественных сил, которые предпочитают держаться за кулисами.
Яркий пример — американская агрессия в Ираке. Обещанных дивидендов она не принесла и обходится всё дороже. Экономисты подсчитали: “Каждая неделя войны в Ираке — это 150 тысяч новых рабочих мест, которые так никогда не будут созданы” (“Независимая газета”, 1.09.2006). Зато нефтяные гиганты увеличивают капитализацию и прибыль, пользуясь стремительным ростом цен на нефть. Удовлетворено и иудео-масонское лобби, обратившееся в 2002 году к президенту Бушу с ультимативным требованием: воспользовавшись трагедией 11 сентября, свергнуть Саддама Хусейна, этого злейшего врага Израиля. “Чья война?” — вопрос, вынесенный П. Бьюнекеном в название нашумевшей статьи, закономерен.
Другой наглядный пример — расширение Евросоюза. Корпорациям это приносит колоссальную прибыль за счет увеличения рынка. Евробюрократам из Брюсселя дает никем не контролируемую власть (Еврокомиссия — правительство ЕС — не избирается населением, а формируется путем договоренностей между партиями в Европарламенте). Тогда как простым людям приходится оплачивать дополнительные расходы по возведению помпезного здания Объединенной Европы.
Характерна “нестыковка” общественного мнения Франции и Голландии и позиции властных элит этих государств при голосовании по проекту Европейской конституции. Не только правительства, но и парламенты Голландии и Франции поддержали проект, а народы его отвергли! Итоги референдума вызвали грандиозный скандал: они показали, что власти ведут свои народы отнюдь не в том направлении, в каком те хотели бы двигаться.
Но мало кто обратил внимание на деталь не менее шокирующую: правительства других крупных европейских держав (за исключением Испании) попросту о т с т р а н и л и и з б и р а т е л е й от решения вопроса о конституции. Ее приняли келейно на заседаниях парламентов.
Трудно представить более выразительный символ нынешней западной демократии: народы лишены возможности высказать мнение об Основном законе, который определит их судьбу! И тут же, подстраховываясь, евроначальники начинают проталкивать идею об у г о л о в н о й о т в е т с т в е н н о с т и за критические высказывания в адрес Евросоюза (см. содержательную статью С. Мудрова “Четыре взгляда на Европейский Союз” (“Наш современник”, N 12, 2005).
Впрочем, находятся деятели, считающие именно т а к у ю демократию подлинной. “Никакая серьезная демократия не следует тому, чего хотят народные массы” (“Независимая газета”, 18.04.2006). Как вы думаете, кто автор этой вызывающей декларации? Россиянский либеральный оракул Евгений Ясин. Он долго и мучительно лечил нас шоковой терапией, а теперь взялся учить демократии.
Погубив советский строй, московский истеблишмент занял не просто антисоциалистическую, но а н т и с о ц и а л ь н у ю позицию. Фактически объявил войну обществу.
Однако нашим горе-реформаторам следовало бы помнить школьный закон: всякое действие рождает такое же противодействие. На первом этапе это противодействие выражается в глубоком разочаровании общества властью и недоверии к ней. Согласно опросу, проведенному Международной исследовательской компанией GfK Group в 11 странах, Россия относится к группе государств, где уровень доверия к политикам о с о б е н н о н и з о к — 11 процентов*. В том же ряду Франция — 11 процентов, Германия — 10 процентов, Италия — 8 процентов (“Коммерсантъ”, 3.08.2006).
В Соединенных Штатах показатель доверия несколько выше — 25 процентов. Но другой опрос, проведенный компанией World Public Opinion, выявил серьезное разочарование американцев качеством своей демократии. Только 18 процентов опрошенных считают, что США в последние годы стали “более демократическими и учитывающими интересы своих граждан”, тогда как противоположного мнения
