меня. В то же время ничто не могло помешать ему идти туда.
Эмму тоже часто приглашали. Она была популярна в этой компании. Я слышала, как о ней говорили: «Славный малый. Не боится рисковать». Конечно, она не боялась, ведь Ланс снабжал ее деньгами для участия в игре, и она возвращала их ему только когда выигрывала.
Но, возможно, он больше не делал этого, так как ей стало заметно везти. Я не спрашивала об этом ни у него, ни у нее.
В тот вечер она надела очаровательное платье, которое сшила сама. Оно не потребовало больших затрат. Мы вместе покупали материю на Лиденхолл-стрит. Оно было в светлых красных тонах, по крайней мере, юбка; нижняя юбка была кремового цвета, и Эмма сама вышила ее красным шелком. Платье, подчеркивавшее стройную талию, выглядело прелестно; вырез спереди открывал расшитую нижнюю юбку.
Я оглядела сидящих за столами. Там было три стола, по четыре человека за каждым. Эмма сидела рядом с пожилым бароном, который был ее соседом и во время обеда и явно увлекся ею. За их столом сидели еще двое среднего возраста. У Ланса были друзья всех возрастов. Единственным, что их объединяло, была страсть к игре.
Ланс обнял меня и легонько поцеловал в затылок. — Если хочешь, пойди и приляг, дорогая, — сказал он.
Я кивнула, собираясь так и поступить. Немного понаблюдав за началом игры, я была заворожена напряженными выражениями лиц игроков, причем у Эммы оно было не менее напряженным, чем у остальных. Я слегка беспокоилась, так как Ланс делал из нее игрока, а я чувствовала себя до некоторой степени ответственной за Эмму.
В этой комнате был мраморный камин с большим зеркалом над ним. На каминной полке стояла ваза с хризантемами, которую я сама поставила утром. Должно быть, кто-то, проходя мимо, задел цветы, так как одна из хризантем почти вылезла из воды. Я стала поправлять букет, прислушиваясь к игрокам, объявлявшим свои ставки. Я содрогнулась. Мне было жаль тех из них, кто выйдет из этой комнаты намного беднее, чем входил.
В зеркальном отражении прямо передо мной была Эмма. Я взглянула на нее и не поверила своим глазам. Она опустила руку в разрез юбки и вытащила оттуда карту. Я увидела, как Эмма сует эту карту в набор карт, который она держала в другой руке.
Я почувствовала легкую тошноту. В комнате было жарко. Не показалось ли мне все это? Я захотела выйти, но осталась на месте, пристально глядя в отражение Эммы в зеркале.
Она улыбалась, и все ее поздравляли. Она опять выиграла.
Мне необходимо было уйти. Я пожелала всем спокойной ночи и пошла в спальню. Там я уселась, уставившись на свое отражение в зеркале.
Должно быть, это ошибка. Но нет, я видела все очень ясно. Я мысленно вспоминала случившееся… тот роковой момент, когда она вынула карту из под юбки. Вот она улыбается, наклоняется вперед и кладет локоть на стол, веером держа карты перед собой…
Ей очень повезло. Еще бы! Она обеспечила эту удачу шулерской уловкой. Это было невозможно, но было! Жульничество считалось у игроков величайшим грехом. Обманщиков изгоняли из клубов. Никто с ними не играл. Обвинители и обвиненные в мошенничестве дрались на дуэлях.
Что же мне делать? Одно было очевидно: я не могла позволить Эмме продолжать жульничать в моем доме. Сообщить о случившемся Лансу? Он пришел бы в ужас. Это была одна из немногих вещей, которые действительно волновали его. И куда бы она пошла, если бы ей предложили покинуть дом? Что сталось бы с Жан-Луи?
Я была очень взволнована и растеряна.
Раздевшись, я легла в кровать, но не могла заснуть, прислушиваясь к шуму отъезжающих карет, к шагам Ланса на лестнице. Мне так и не удалось решить, что делать.
Я ждала весь следующий день и после обеда, как только в доме все стихло, направилась в комнату Эммы, так как знала, что она должна быть там.
Когда я вошла, она мило мне улыбнулась.
Я спокойно сказала:
— Я пришла поговорить с тобой.
— Чудесно, — ответила она. Я покачала головой:
— Ты делаешь большие успехи в игре.
— Да, неплохо для новичка.
— Должно быть, ты выиграла значительную сумму.
— О, пустяки. Достаточно для оплаты моих долгов Лай су и для компенсации моих потерь.
— Надо думать, твои методы приносят успех. Эмма сделала вид, что удивлена.
— Я видела твое жульничество в последний вечер, — сказала я.
Ее лицо страшно побледнело. Она вскочила и уставилась на меня горящими глазами:
— О чем ты говоришь! Тебя вообще там не было.
— Я была поблизости и видела тебя в зеркале.
— Тебе это приснилось.
— Нет. Я не спала и видела все очень отчетливо. У тебя была выигрышная карта в кармане нижней юбки. Я видела, как ты вытащила ее после того, как карты были розданы.
— Это не правда.
— Говорю тебе, что я видела твой трюк.
— В зеркале! Но это невозможно. И что ты пытаешься доказать?
— Только то, что я видела твое мошенничество.
— Чепуха.
— Нет, не чепуха, и ты это знаешь. Ланс никогда не допустил бы этого.
— Ты уже сообщила ему свои ужасные обвинения?
— Еще нет.
— Еще нет! Но собираешься это сделать? Я колебалась, но увидев, как в ее глазах вспыхнула надежда, я убедилась, что она действительно виновна.
— Я не знаю, как мне поступить, — сказала я. — О, Эмма, как ты могла сделать подобное!
— У тебя нет доказательств, только твое слово против моего.
— Не думаешь ли ты, что Ланс скорее поверит тебе, чем своей жене?
— Нет… он поверит тебе, и тогда… Она тупо уставилась в пространство.
— Зачем ты это сделала?
— Но я не делала этого, не делала!
— Пожалуйста, не лги мне. Я видела все и ужасно огорчена.
Ее лицо внезапно дрогнуло, и она начала плакать. Это растрогало меня. Я всегда считала, что она женщина с характером, способная постоять за себя. Ее несчастный вид заставил меня пожалеть ее.
— Эмма, — продолжала я, — но почему? Зачем?
— Кажется, мне придется теперь уйти, — сказала она. — Ты расскажешь Лансу, и он прогонит меня. Он никогда бы не потерпел здесь обмана. Я не собиралась долго заниматься этим… только пока не поправлю дела. Ты не представляешь, что значит жить на милостыню. Я хотела работать… делать что-то для тебя и Жан-Луи. Я мечтала о нашей независимости. Я хотела.
— Но не таким образом, как вчера.
— Знаю. Но я увидела, что это возможно, и сделала это. Я откладывала деньги, Клариеса, копила для себя и Жан-Луи.
— Деньги, которые тебе не принадлежат.
— Они все — богачи. Для них это ничего не значит.
— Но это не причина поступать таким образом.
— Я знаю, что не права. Но я слаба и потому пошла на это. Я заслуживаю всего, что ждет меня. Лучше бы ты сразу рассказала обо всем Лансу, и я бы стала строить планы… хотя и не знаю, куда мне идти.
