девочка, желая доставить удовольствие своему новому папа, — я буду с ней соперничать».
Все рассмеялись.
— Наступила мертвая тишина, — продолжил граф, — но Людовик умеет превосходно выходить из любых ситуаций, причем все согласны в одном: ни у кого при дворе нет таких прекрасных манер. Он погладил ручку маленькой невесты дофина и сказал, что очень рад тому, что у него появилась новая маленькая внучка, так что бедняжка Мария-Антуанетта так и не осознала свою ошибку.
— Вскоре она поймет, что к чему, — сказал Арман.
— Ну что ж, — добавила мать, улыбаясь Софи, — настала пора свадеб. Я хочу пожелать счастья всем невестам и женихам.
Дата фейерверка была объявлена: его собирались устроить на площади Людовика XV, и рабочие принялись устанавливать фонари на Елисейских полях. На самой же площади, возле королевской статуи, возводили нечто вроде коринфского храма.
В эти майские дни на улицах было очень интересно. Торговцы пользовались удобным случаем. Старые рынки были забиты до отказа, и везде, где только можно, устраивали новые временные. Везде можно было видеть продавцов и покупателей; продавались медальоны, на которых была изображена чета новобрачных и флаги Франции и Австрии; на всех углах продавали кофе и лимонад, шла бойкая торговля — Париж был заполнен людьми, приехавшими на праздники из провинции.
Было невозможно не поддаться всеобщему настроению, тем более, что после грозы наступили ясные дни, и прогулки доставляли большое удовольствие.
Шарль предложил вчетвером отправиться на прогулку по Елисейским полям и посмотреть на подготовку к празднеству. Мы могли бы пойти на площадь Людовика XV, взглянуть на коринфский храм, о котором так много говорили Во всяком случае у народа появилось развлечение Итак, Шарль, Арман, Софи и я вышли из дома пораньше.
У всех было прекрасное настроение. Даже Арман веселился на свой манер, хотя и заметил, что ненавидит народ — «неумытых», как он называл их. Он утверждал, что его просто оскорбляет их запах. Он был весьма привередлив.
Шарль предупредил его:
— Только не показывай им своего презрения, дорогой мой. Даже в такой день, как сегодня, несмотря на всю лояльность короне, они могут легко обидеться.
Софи сияла от счастья, а я пребывала в смешанных чувствах. Мне доставляла удовольствие компания Шарля, но я продолжала твердить себе, что, поженившись, они уедут в его имение на юге, и мы очень долго не встретимся. И это к лучшему, ведь на самом деле он мне не нравится.
Но в это утро я решила радоваться, несмотря ни на что.
Мы шли по улице. Где-то играл оркестр. С домов свешивались флаги Франции и Австрии, напоминая народу о том, что благодаря этому браку страна получила надежного союзника, что было для Франции гораздо важнее, чем счастье двух молодых людей.
Мы спустились к Елисейским полям. Вечером, когда зажгут все фонари, место будет очень красивым. На площади Людовика XV устанавливали фигуры дофинов, там же был установлен огромный медальон с портретом дофина и его невесты. Я стояла у бронзовой конной статуи короля, окруженной фигурами, символизирующими Благоразумие, Справедливость, Силу и Мир.
Возле меня оказался Шарль.
— Вы хорошо смотритесь в этой компании, сестрица Лотти, — сказал он. Скажите, а вы сами благоразумны, справедливы, сильны и миролюбивы?
— Возможно, я еще слишком недолго прожила, чтобы это выяснить.
— Весьма мудрый ответ, — отпарировал он, — не всегда легко быть благоразумным и справедливым, а если ты собираешься демонстрировать силу, как же можно считать себя мирным?
— Полагаю, следует стремиться развивать в себе эти качества.
— Ну, пока кто-то всего лишь пытается, это неплохо. Тем не менее, в этом нелегко преуспеть, не так ли? Вы смотрите на меня довольно строго, Лотти. Не знаю, почему это случается так часто, ведь на самом деле я вам очень нравлюсь и вы об этом знаете.
К нам шла Софи, и в ее глазах я увидела подозрительность. Я вспомнила ее неверие в себя, которое она испытывала до знакомства с Шарлем.
— Мы обсуждали эти статуи, — объяснила я, — и Шарль говорил о том, что трудно обладать всеми этими качествами одновременно.
Шарль взял Софи под руку.
— Пойдем, Софи, — сказал он. — Давай посмотрим на них поближе, и ты скажешь мне, как тебе нравится работа. По-моему, автором был Пигаль… но я не уверен.
Он увел ее от меня, улыбаясь ей, глядя с такой любовью, что она, судя по всему, была полностью успокоена.
С площади Людовика XV мы неспешно направились к дому и по пути натолкнулись на киоск, где были выставлены различные безделушки. Среди них оказались искусно изготовленные из шелка цветы.
Тона были просто великолепные, и Софи восхищенно воскликнула:
— Ах, — сказала она, — вот этот превосходно подошел бы к моему бледно-лиловому платью.
— Полагаю, он действительно пойдет тебе, — согласился Шарль. Он взял цветок и приложил его к платью. — Очаровательно, — произнес он и нежно поцеловал ее в щеку.
Обе торговки захлопали в ладоши. Шарль бросил на них быстрый оценивающий взгляд, один из тех, какие он обычно бросал на женщин. Торговки действительно были молодыми и очень хорошенькими.
— Моей даме он просто необходим, как вам кажется? — спросил он.
Обе девушки рассмеялись и подтвердили, что у дамы весьма утонченный вкус.
Шарль расплатился за цветок и вручил его Софи. Принимая его, она была так счастлива, что я почувствовала, как у меня от волнения сжимается горло. Я горячо надеялась на то, что она всегда будет оставаться в блаженном неведении относительно истинного лица своего мужа.
Он взял другой цветок — красный пион, чудесного алого цвета.
Он приложил его к моим волосам.
— Ну, что вы скажете? — спросил он продавщиц.
— Прекрасный цветок для прекрасной юной дамы, — ответила та, что постарше.
— Я согласен, — сказал Шарль, — а вы Софи? Софи замялась:
— М-д-да…
Я увидела в ее глазах все то же знакомое выражение, и уже хотела сказать, что мне не нужен этот цветок. Но тогда все выглядело бы так, словно для меня это важно, поэтому я взяла цветок, поблагодарив Шарля.
Мы двинулись дальше по направлению к дому, но я почувствовала, что события этого утра потеряли свою прелесть для Софи.
Как мне хотелось предупредить ее о том, что она не должна проявлять свою ревность, ибо Шарль относится к тем мужчинам, которых это раздражает. Единственный выход для нее — принимать жизнь такой, как она есть, не задавать вопросов, ничто не подвергать испытаниям, прикрывать глаза на то, чего не следует видеть. Тогда и только тогда у нее появится шанс быть счастливой.
Но как я могла сказать ей об этом? Как я могла рассказать ей о том, что на собственном опыте убедилась, кем на самом деле является ее жених?
Однако я попыталась дать ей понять, что ценю свой цветок гораздо меньше, чем она. Такая возможность представилась мне, когда в мою комнату, как обычно, вошла Лизетта, хотя в последнее время мы с ней виделись реже.
Софи сидела у меня, цветок был приколот к ее платью, и Лизетта сразу же его заметила.
— Просто чудесно! — воскликнула Лизетта. — Я слышала, что искусственные цветы из шелка теперь в большой моде.
— Его купил мне Шарль, — пояснила Софи, — на улице у цветочниц.
— Ты счастливая. Он очень заботится о тебе, правда?
Софи радостно улыбнулась.
