— Я поджидал тебя.
Дверь одной из комнат была открыта. Он затащил меня внутрь и закрыл ее.
— Кажется, прошла вечность, — сказал он.
Я смотрела поверх его головы туда, где на шкаф, стоящий рядом с кроватью, падали полоски лунного света.
— Джонатан… пожалуйста… нам нельзя оставаться здесь.
— Завтра, — предложил он.
— Нет… нет… никогда.
Он тихо рассмеялся.
— Сколько раз ты говорила «никогда», и сколько раз я доказывал тебе, что ты не права?
— Это должно прекратиться. Я не могу больше это выносить.
— А я не вынесу, если все кончится.
— Мы должны остановиться, Джонатан.
— Завтра днем, — настаивал он. — Все отправятся на верховую прогулку. Ты задержишься и придешь к дому. Я встречу тебя там. Старина Эндерби… в нашей комнате. Ты придешь туда, Клодина.
— Нет… нет! — протестовала я.
— Да, да! — прошептал он — В три часа.
Милая моя, как же я хочу тебя!
Я вырвалась. Как легко мы могли выдать себя! Что, если кто-нибудь войдет в комнату и застанет нас вместе? А если Дэвид? Мы должны остановиться. Мы рискуем слишком многим.
Я сбежала по лестнице.
В зале была мама.
Только не рассказывай мне, что ты уже все отыскала.
— Нет. Но мне пришло в голову, что члены нашей семьи имеют преимущество, а это нечестно. Нам следует усложнять задачу или не давать нам приз в случае победы.
— Верно, — сказала мама. — Тогда оставайся здесь. Как бы там ни было, ты выглядишь румяной и разгоряченной.
Я осталась с ней. Я боялась бродить по погруженным во тьму комнатам и коридорам, боялась встречи с Джонатаном… того, что нас застанут вместе.
Я хорошо представляла, что бы почувствовала, если бы Дэвид обнаружил измену. Он никогда, никогда не должен узнать. Нужно забыть это безрассудное увлечение, вычеркнуть его из своей жизни. Так рисковать было крайне глупо… и эгоистично.
Из дам первой закончила поиски «сокровищ» Эви, из мужчин — Гарри.
— Я подозреваю тайный сговор, — прошептала я маме.
— Это и понятно. Эви не такая, как всегда. Она кажется по-настоящему счастливой.
Эви получила веер из слоновой кости, украшенный ручной росписью розами, а Гарри — высокую оловянную пивную кружку. Громкие аплодисменты сопровождали вручение призов. Как раз к этому времени зал уже подготовили для танцев, и заиграла музыка.
По традиции вечер открыли моя мама с Диконом, и сразу же к ним присоединились мы с Дэвидом. Гарри танцевал с Эви, а Джонатан с Миллисент.
Почти механически я протанцевала менуэт и котильон и, несмотря на все мои страхи и решения, танцуя с Джонатаном, почувствовала, как во мне растет возбуждение.
— Не могу дождаться завтрашнего дня, — произнес он.
— Я не приду.
— Придешь, — заверил он меня.
Он смеялся, его голубые глаза горели; я почувствовала, как во мне поднимается негодование, обида, ведь он, в отличие от меня, не мучился угрызениями совести. Он был абсолютно доволен положением дел.
Сначала мне было интересно, получает ли он удовольствие от риска, связанного с нашим положением, подогревающим его желание. Неужели ему в самом деле доставляло наслаждение обманывать своего брата, нарушать законы чести, человеческого жития… и религии? Тогда, значит, и моя мораль изменилась? Я испытывала такое же, как и он, страстное желание, но я наивно воображала, что и он тоже чувствует мое угрызение совести и глубокое раскаяние в том, что мы наделали.
Когда гости разошлись, наконец, я с радостью удалилась к себе в спальню.
— Ты очень устала, Клодина, — сказал Дэвид. Я ответила, что день был долгим.
— Тем не менее, он прошел хорошо, — продолжал он. — Несомненно, твоя мать знает, как устраивать праздники. До того как они с отцом поженились, все это проходило совсем иначе. — Он лег рядом со мной и произнес:
— Разве не приятно видеть, как двое детей живут в полном согласии?
— Иногда они спорят…
— Это тоже проявление их отношений, они не могут жить друг без друга. Я счастлив, что все их испытания закончились благополучно: он привез ее домой, и они поженились. Более того, это позволило моей бабушке на старости лет почувствовать полное удовлетворение жизнью.
Он привлек меня к себе:
— Так же будет многие годы и у нас, Клодина. Я приникла к нему и подумала: «Он никогда не должен узнать! Я лучше умру, чем позволю ему узнать».
Его нежность во время нашей близости вызвала у меня слезы.
— Клодина, — спросил он, — что с тобой? Что-нибудь не так?
— О, Дэвид, — ответила я, — я люблю тебя. Я так люблю тебя!
Он поцеловал меня, и, когда заснул, я еще долго лежала без сна, глядя в темноту.
Почему я позволила этому произойти? Как я могла обмануть этого милого человека?
«День дарения коробочек»[4] назывался так потоку, что все, кто в течение года служил нам, приглашались в большой дом, чтобы получить то, что они называли «коробочка», а на самом деле — денежное вознаграждение.
Дикон и мама сидели в зале, пока шла церемония, а мы отправились в Эндерби, так как Миллисент настаивала на том, что хочет осмотреть дом.
Мы отправились большой компанией: Дэвид, Миллисент, Джонатан, лорд и леди Петтигрю, Гвен и Джон Фаррингдоны, Гарри и я. У Дэвида был ключ, и, как только он открыл дверь и мы вошли в холл, раздались возгласы удивления. В утреннем свете его облик вновь изменился. В окна проникали бледные лучи зимнего солнца, разряжая обстановку мрачности и уныния, но, тем не менее, вокруг по-прежнему чувствовалось нечто жуткое, я была уверена, что это ощущение никогда полностью не исчезнет.
— Это и есть галерея с привидениями? — указала Миллисент.
— Так говорят, — ответил Дэвид.
— Думаю, там произошло что-то ужасное. Как хорошо, что я здесь не одна! Я бы наверняка умерла от страха.
— Не нужно бояться, — улыбнулся ей Джонатан. — Некая сила, присутствующая здесь, готова защитить тебя от звенящих бесчисленными цепями призраков и мириад стонущих привидений.
— Не отходи от меня, — распорядилась Миллисент.
— Меня не надо просить об этом.
Глупо, но этот незначительный обмен шутками Джонатана с Миллисент задел меня.
— Какая перемена! — сказал Дэвид. — Этот плотник — великий мастер. Ручаюсь, что за несколько недель он приведет дом в полный порядок.
— Тетя Софи горит желанием переехать, — отозвалась я.
— Бедняга! — прошептала Гвен Фаррингдон. — Такое несчастье! Она так сильно переживает, не так ли?
— Большое несчастье! — Леди Петтигрю оживилась. — Но нужно стойко встречать подобные испытания, и ей повезло, что удалось спастись от этих ужасных французских крестьян. Надеюсь, она благодарна вам. — Улыбаясь, она с одобрением взглянула на Джонатана. — Теперь она может позаботиться о своем будущем, и как ей повезло, что этот дом расположен так близко от Эверсли.
