— Скажи ей, что я буду с тобой. Он лукаво улыбнулся и промолчал.
На улицах Лондона всеобщая атмосфера возбуждения охватила меня. И не только потому, что я была с Джонатаном.
— Лучше всего гулять ночью, — сказал он, — когда зажигают костры. Мы обязательно должны пройтись сегодня ночью.
— Думаешь, остальные согласятся пойти с нами?
— Дэвид? Наверное. Миллисент? Скорее всего, тоже. Но было бы веселее, если бы мы с тобой были одни.
— Взгляни на это необычное чучело, — перебила я. — Кого оно изображает?
— Не знаю.
Наверное, самого господина Фокса. Набитую соломой фигуру тащили несколько мальчишек- оборванцев. Они весело распевали на ходу:
Джонатан сунул в одну из протянутых рук монету, и лица их расплылись от удовольствия.
— Это кто? — спросил он, указывая на чучело.
— Римский папа, — ответил самый высокий из сорванцов.
— Какой же я глупый, что не узнал его, — весело сказал Джонатан. Сходство просто поразительное.
Мальчишки разинули рты от удивления, а мы, смеясь, пошли дальше.
— Большинство из них не знает, из-за чего весь сыр-бор, — сказал Джонатан. — Кроме разве того, что это как-то связано с католиками. Будем надеяться, что они не начнут их оскорблять сейчас. Вот позже, когда они разгуляются, такое может произойти.
На улицах мы видели много чучел — смешных фигур из соломы, одетых в старое тряпье, которых должны были сжечь на костре в этот вечер.
На улицах разносились песни, и я поймала себя на том, что подхватывала их вместе с остальными:
Джонатан отвел меня туда, откуда можно было видеть парад мясников, которые шли рядами, постукивая одна о другую мозговыми костями и сканируя:
Я смотрела на шествие с удовольствием, а потом заметила:
— Как это не похоже на толпу в день открытия парламента!
— Те люди тоже здесь, — ответил он серьезно. — И готовы выйти на сцену в подходящий момент. Пока же они притаились.
— А ты настороже.
— Нам всем следует быть настороже. Королю тогда очень повезло. Давай зайдем в кофейню. Что хочешь, кофе или шоколада? Думаю, здесь мы услышим кое-какие любопытные разговоры. Мы могли бы кое-что разузнать. Я знаю одно хорошее местечко вблизи реки. Оно называется «Таверна у реки Джимми Борроуса». Там можно пить кофе и при этом следить из окна за лодками.
— Не возражаю.
Он взял меня под руку, и я почувствовала себя счастливой, как раньше, когда мы гуляли с ним вместе.
Река была поблизости. По всей видимости, Джимми Борроус знал Джонатана.
Когда мы вошли, он подмигнул и кивнул ему, а после того, как я села, Джонатан пошел перекинуться с ним парой слов. Несколько секунд у них шел серьезный разговор.
Теперь я знала достаточно, чтобы понять, что трактирщики снабжают Джонатана интересующими его сведениями. Я начинала узнавать кое-что об этой тайной деятельности. Люди, подобные Джонатану и его отцу, имели связи повсюду. Именно по этой причине Дикон получил нужную помощь, когда благополучно вызволил мою мать из Франции.
Джонатан возвратился ко мне, и нам подали горячий шоколад.
— Ну как, приятно? — спросил он. — Вот мы сидим вместе, ты и я.
Хорошо бы, чтобы это происходило почаще.
— Пожалуйста, Джонатан, не надо все портить.
— Как будто я когда-нибудь тебе что-нибудь портил.
— Думаю, мы с тобой вместе многое напортили.
— Мне казалось, что я все как следует объяснил и ты начинаешь понимать.
— А, ты имеешь в виду свою философию. Не пойман — не вор.
— Это хорошая философия. Посмотри на этих людей, прогуливающихся вдоль реки. Какой у них довольный вид! Вышли порадоваться жизни. Как ты думаешь, какие тайны они скрывают?
— Откуда мне знать?
— Я попросил тебя угадать. Взгляни на эту симпатичную маленькую женщину, которая улыбается своему мужу. Но муж ли он ей? Думаю, он — ее любовник. А если он все-таки муж, то она чересчур хороша собой, чтобы сохранять ему верность.
Тебе хочется всех опустить до своего уровня, — сказала я. — Но я верю, что в мире есть добродетельные люди.
— Чистые и непорочные. Покажи мне их, и я найду грехи, в которых они повинны. Вероятно, они грешат фарисейством, гордятся своей добродетелью, осуждая других. Так вот, я бы сказал, что это грех гораздо больший, чем небольшой приятный флирт, который принес огромное удовольствие двум заслужившим его людям.
Я смотрела в окно. Из лодки высаживалась группа мужчин. У них было чучело, и я сразу догадалась, кого оно изображает. На нем была куртка фермера, на голове — корона, а изо рта торчала соломина. Сделано оно было очень хорошо.
— Это король! — воскликнула я. Джонатан, сидевший спиной к окну, возразил:
— Что? Где? Плывет по реке? Несомненно, это не он.
— Это чучело, очень похожее на короля, — объяснила я. — И они собираются его сжечь.
— Это безобразие.
