— Придется попытаться!
— Французы, должно быть, наблюдают за побережьем. Вы же знаете, мы с ними воюем!
— Придется рискнуть!
— Если бы вы могли попасть в Бельгию… Но туда гораздо дольше добираться!
— Для начала мне нужна лодка!
— Лодка там, но вам придется грести в одиночку…
— Ничего не поделаешь: я предпочту все, что угодно, судилищу этих людей, которые признали меня виновным еще до того, как начнется суд. — Он взял меня за руки и пристально посмотрел в глаза. — Вы меня не выдадите, маленькая Джессика?
— Никогда! — с жаром воскликнула я. — Я бы в любом случае помогла вам!
Джейк нежно поцеловал меня.
— Вы чудесная девочка! — сказал он. — Я никогда не знал таких, как вы!
Он меня просто околдовал: я забыла про Долли и про то, что он соблазнил ее, я забыла о том, что он убил человека. Солдаты в бою гоже убивают людей: они называют их врагами, хотя между ними нет личной неприязни. Этот человек убил другого человека, который хотел обесчестить юную девушку: он защищал невинного от зла. Он имел право использовать любые средства, которые были необходимы для спасения этой девочки. Я была на его стороне, и у меня было такое чувство, что в любом случае я была бы на его стороне.
— Вам надо покинуть этот дом до утра, — напомнила я.
Джейк кивнул:
— Когда стемнеет, я спущусь к побережью и найду этот лодочный сарай. Возможно, я пойду на лодке вдоль побережья и встречу какой-нибудь корабль.
— Вам бы лучше отправиться в Рэмсгейт или Харвич. Оттуда вы могли бы попасть в Голландию. У вас есть деньги?
— Вместе с лошадью Пенфолд доставил мне и деньги.
— Вам бы лучше с самого начала отправиться на восточное побережье!
— Я не выбирал дорогу, за мной охотились.
— Если вы попадете за границу, то вы никогда не вернетесь сюда?
— С годами все забывается… Скажите, а когда Долли собирается рожать?
— Теперь уже скоро.
— Как она?..
— Счастлива! Она очень ждет этого ребенка, и, я думаю, что если бы вы вернулись, она была бы на верху блаженства!
— Милым окончанием ночных плясок вокруг костра было бы такое возвращение!
— Это для вас ничего не значило? — Он помолчал, а затем сказал:
— Пожалуйста, не думайте обо мне слишком дурно! Вы же были там, не так ли? Вы помните?
— Да, я все помню.
— Вы сидели в карете вместе со своими родителями. Я все время думал о вас…
Некоторое время мы оба молчали. Я представила себе, как его привозят на площадь, заполненную толпой зевак. Я никогда не видела публичной казни, но одна из служанок приехала из Лондона и рассказала, как это делают в Тайберне. Она очень живо и ярко это описала!
Цыган Джейк не заслуживал такой судьбы. Я резко повернулась к нему:
— Вы должны уходить отсюда, как только стемнеет! Я принесу вам какой-нибудь еды. Отправляйтесь на восточное побережье…
— В здешних кладовых есть еда. Я уверен, Долли меня за это не осудит. А где же старая леди? Она тоже уехала с Долли?
— Она умерла! Она была в ужасе от того, что Долли собирается родить ребенка, вышла ночью, в снегопад, и заблудилась. Так она и погибла!
Джейк схватился за голову:
— Значит, на мне лежит еще один грех, за который придется ответить?
— У всех есть грехи, за которые придется ответить!
— Как вы умны, и как мне повезло, что я сумел завоевать вашу дружбу! Странная история: знатная леди, подружившаяся с цыганом, которого преследует закон!
— Есть и более странные истории. Об одной из них рассказывалось в песне про леди, которая покинула дом, чтобы жить вместе с цыганами! Помните?
— Ну, вы еще не зашли столь далеко!
Холл неожиданно осветила молния, вслед за которой сразу же ударил гром.
— Я уж подумал, что она была предназначена для нас, — сказал он.
— Как только гроза закончится, мне нужно возвращаться. Обо мне будут беспокоиться.
— Они же не ждут, что вы пойдете домой во время грозы?
— Нет.
— Значит, у нас есть немножко времени?
— Расскажите мне что-нибудь про цыган, — попросила я. — Мне кажется, что для такого человека, как вы, это не совсем подходящий образ жизни?
— Я открою вам секрет: я не цыган — по рождению, ни по воспитанию! Я присоединился к ним два года назад, потому что мне хотелось жить свободной жизнью. Мне никогда не нравились условности. Я хотел жить свободно, хотя у меня была возможность жить легкой жизнью, спать на перине из гусиного пуха и иметь обеды, как у лорда! Ну вот, не такая уж из ряда вон выходящая история! Вся разница в том, что не знатная, леди покинула свой дом и ушла к цыганам, а мужчина!
— Зачем вы это сделали?
— Я поссорился с братом: он на пятнадцать лет старше меня. Когда наши родители умерли, он стал в некотором смысле моим воспитателем, а я был бунтовщиком! Я убегал из школы, водился со слугами, вникал в их заботы, а после серьезной семейной ссоры понял, что мне не хочется так больше жить только потому, что мои предки сотни лет жили именно так. Я хотел быть свободным, сам себе хозяином. Я не желал подчиняться всевозможным абсурдным правилам хорошего тона и прочим обычаям и поэтому присоединился к цыганам. Они приняли меня, среди них я нашел самых верных друзей. Я полностью покончил со старой жизнью! Полагаю, с той стороны тоже не было особых сожалений: мой брат был рад избавиться от человека, не доставлявшего ему ничего, кроме неприятностей. Дело в том, что я не люблю сидеть взаперти — ни за железной решеткой, ни за решеткой предрассудков!
— Я понимаю вас!
— Ну что ж, возможно, бесполезная жизнь завершится бесславным концом!
— Не говорите так! — воскликнула я. — В любом случае она не была бесполезной. Вспомните, что вы, по крайней мере, сумели спасти Ли! К тому же я не думаю, что ваша жизнь кончается, вы вполне можете выбраться из страны. Доберитесь до Харвича: я уверена, что вы сможете оттуда пробраться в Голландию. У вас есть конь?
— Я взял на себя смелость поставить его в конюшню. Там я накормил и напоил его. Он отдыхает, готовится к дальнему путешествию, Бог знает куда!
— Вы должны попасть в Харвич! Поезжайте туда проселками. Вас не подумают искать вдоль восточного побережья, и у вас появится шанс!
— Я отправлюсь с наступлением темноты! Могу ли я верить в то, что вы никому не сообщите обо мне?
— Конечно!
— Может быть, отлежаться в укрытии, пока немножко не поутихнет эта шумиха?
— Отправляйтесь этой же ночью! — посоветовала я и добавила:
— Я буду думать о вас!
— Это будет утешать меня и придаст решимости стремиться к цели, а когда вы станете постарше, у меня будет много историй, которые я расскажу вам!
— Расскажите сейчас: я ненавижу ожидание.
— Я тоже, но придется подождать!