— Нет, — заявил он. — Я ловкий.
— Но тебе придется отвечать перед Богом. Он все видит.
— Я очень ловкий, — повторил он.
— Но не для ангелов.
Казалось, Дигори был озадачен. Он подобрал камень и швырнул его в реку:
— Ты не сможешь бросить так далеко?
Вместо ответа я показала ему, на что способна, он подобрал другой камень, и через несколько секунд мы стояли бок о бок, швыряя камни в реку.
Вдруг он повернулся ко мне и сказал:
— Это не воровство. В море много рыбы, и любой может взять ее.
— Что же ты не ловишь ее, как Джек Горт?
— Зачем, если он делает это для меня?
— Я вижу, ты, действительно, испорченный мальчишка.
Он широко улыбнулся:
— Но почему?
— Потому что ты украл рыбу Джека Горта.
— Ты меня выдашь? — спросил он.
Я помедлила, и он подошел ко мне ближе:
— Ты не осмелишься.
— А если бы осмелилась?
— Ты знаешь мою бабушку?
Я покачала головой.
— Она бы наложила на тебя проклятье, а потом ты бы высохла и умерла.
— Что ты говоришь?
Он подошел еще ближе, прищурился и сказал шепотом:
— Потому что она…
— Кто она?
Он покачал головой:
— Такие вещи не говорят. Будь осторожна, или тебе будет плохо, девчонка Кадорсонов.
Говоря это, он подпрыгнул, схватившись за ветку, несколько секунд на ней раскачивался, все больше обнаруживая сходство с ловкой обезьяной. Потом спрыгнул на землю и убежал прочь.
Я почувствовала желание бежать за ним и не смогла этому противиться. Вскоре он подошел к хижине, полностью скрытой густым кустарником, который рос вокруг. Я не отставала от него и видела, как Дигори пробежал сквозь заросли кустарника к домику под соломенной крышей, со стенами, сложенными из кукурузных стеблей. Дверь была открыта, и на пороге сидел черный кот.
Остановившись в дверном проеме, мальчик обернулся и взглянул на меня, как бы приглашая последовать за ним. Я не решалась, тогда он скорчил гримасу и исчез в хижине. Кот все так же сидел на пороге, глядя на меня, и его зеленые глаза казались зловещими. Я повернулась и бросилась домой со всех ног.
По словам миссис Пенлок, Дигори был «шалопаем мамаши Джинни», и я дрожала от страха и изумления при мысли о том, что стояла на пороге таинственного жилья мамаши Джинни и даже хотела войти в дом.
Я много думала об этом мальчике и пыталась что-нибудь выяснить о нем, но при детях старались не обсуждать мамашу Джинни и ее «шалопая». Часто, когда я входила на кухню, разговор прерывался, хотя я знала, что там любят посудачить о преступлениях, о девушках, у которых неожиданно появлялись дети, и, конечно, о мамаше Джинни.
Я узнала, что она жила одна в лесной хижине, пока несколько месяцев назад не появился «шалопай».
Сидя за столом, уставленным посудой, и подкрепляясь сладким горячим чаем и овсяным печеньем, миссис Пенлок рассказывала:
— Это было как гром с ясного неба! Кто бы подумал, что у мамаши Джинни есть семья, потому что все считали ее дьявольским отродьем. Говорят, что этот шалопай — ее внук, значит, у нее был муж или, по крайней мере, сын или дочь. И вот теперь с ней этот Дигори.
Я выяснила, что он остался сиротой, поэтому и живет с мамашей Джинни. Люди считали, что он такой же, как его бабка, и были начеку.
Теперь, более чем когда-либо, я хотела знать о мамаше Джинни и о месте, где она жила со своим внуком.
Понемногу мне это удавалось. Но слуги, зная, как мои родители относятся к таким разговорам, были в моем присутствии осторожны. Я старалась быть незаметной. Сидя, съежившись, в углу кухни или притворяясь спящей, я часто прислушивалась к разговорам о мамаше Джинни и ее внуке.
Миссис Пенлок правила кухней, следуя строгим правилам, знала, как поступить в любом случае. Великая поборница прав, она следила за тем, чтобы все правильно исполняли свои обязанности, и горе тому, кто попытался бы помешать ей в этом Миссис Пенлок знала привычки всех служанок, и я уверена, что от нее нельзя было утаить даже самый маленький проступок.
— Я бы не хотела иметь дела с мамашей Джинни, — говорила она служанкам. — Вы, девушки, можете смеяться, но ведьмы есть ведьмы, безумно иметь дело с ей подобными. Я слышала, как люди попадают в лапы лешим из-за того, что бродят по лесу ночью рядом с домом мамаши Джинни. Так они ходят, не находя дороги обратно, пока мамаша Джинни не произнесет заклятье. Ничего смешного, Матильда. Сходи-ка, прогуляйся с конюхом Джоном в этом лесу, тогда посмотрим, как ты запоешь! Тогда ты побежишь к мамаше Джинни и посмотришь, поможет ли она тебе чем-нибудь. Не приведи Господь иметь дело с подобными мамаше Джинни…
Итак, мамаша Джинни была ведьмой. Люди обычно приходили к ней за помощью ночью, потому что то, что они хотели узнать у нее, было тайной. Проходя мимо ее дома, люди скрещивали пальцы, а некоторые брали с собой чеснок, который, как говорили, имел особую силу против зла. Немногие осмеливались проходить мимо этой хижины после наступления темноты.
Дигори и мамаша Джинни все больше и больше занимали меня.
Когда я хотела что-то узнать, я спрашивала отца.
Мы часто ездили вместе верхом. Он гордился моей ловкой ездой, а я никогда не упускала случая продемонстрировать ему свои успехи. Отец всегда очень серьезно выслушивал то, что я хотела сказать, и ни один мой вопрос не оставлял без внимания.
Была осень, уже начали желтеть деревья, а опавшие листья лежали под ногами роскошным ковром. Воздух был влажен, и туман окутывал деревья, делая их серовато-синими и таинственными.
Мы с отцом отправились по утоптанной тропе, которая вела к хижине мамаши Джинни, и я спросила:
— Папа, почему люди боятся мамаши Джинни?
Не долго думая, он ответил:
— Потому что она отличается от них. Многим это не нравится, ведь люди не понимают того, что недоступно их пониманию.
— А почему они не понимают мамашу Джинни?
— Потому что она замешана в каких-то тайных делах.
— Ты знаешь, что это за тайные дела?
Отец покачал головой:
— Я не принадлежу к тем людям, которые хотели бы, чтобы все плясали под одну дудку. По-моему, разнообразие делает жизнь более интересной. Кроме того, я сам не такой, как все. Ты знаешь кого-нибудь, кто был бы похож на меня?
— Нет, — сказала я. — Я, действительно, не знаю.
Ты — единственный. Но мамаша Джинни — это другое.
— Почему?
— Потому что ты — богатый и знатный.
