Несколько секунд мужчина оценивающе рассматривал меня.
— Я скажу вам, — решился наконец он. — Мистер Джерсон должен быть в «Зеленой лампе». Да, вернее всего, он там.
— «Зеленая лампа»? Где это?
— В нескольких кварталах отсюда. Все клубы расположены поблизости друг от друга. Это район клубов, знаете ли. Я объясню вам, как туда добраться.
Это очень просто. Когда выйдете, поверните направо и идите до конца улицы, там перейдете через дорогу и увидите Лоури-стрит. «Зеленая лампа», по правой стороне. Вы не ошибаетесь. Там снаружи зеленая лампа.
— Как у вас — желтая канарейка.
— Совершенно верно. Скорее всего, в такое время вы застанете его там.
Поблагодарив его, я вышла на улицу. Он дал мне точные указания, и найти «Зеленую лампу» не составило труда.
Дверь была открыта, и я вошла. Тут была такая же темноватая прихожая с лестницей. Из боковой двери вышла женщина.
— Добрый день, — сказала я.
— Добрый день. Чем могу служить?
— Я ищу мистера Оливера Джерсона. Он здесь?
— Простите, как вас зовут?
— Мисс Мэндвилл.
— Позвольте спросить, по какому вы вопросу?
— Я по личному делу.
Она подозрительно осмотрела меня:
— Боюсь, его здесь нет.
У меня упало настроение:
— А не могли бы вы сообщить мне адрес, по которому его можно отыскать?
— Ну, этого я сделать не могу, но, если вы оставите свои имя и адрес, я дам ему знать.
— Я остановилась у друзей и, вероятно, не смогу надолго задержаться в Лондоне. Скажите ему, пожалуйста, что это очень важно.
В этот момент я услышала возглас:
— О, Господи! Какой сюрприз, Ребекка!
По лестнице спускался Оливер Джерсон.
— Все в порядке, Эмили, — сказал он девушке, — Эта молодая леди — мой друг.
— Ах, как я рада, что нашла вас! — воскликнула я.
— Я обрадовался не меньше, услышав, что вы ищете меня.
— Я решила, что вы продолжаете заниматься Клубами.
— Да, когда здесь появились новые владельцы, они попросили меня остаться и заняться вопросами управления. Я согласился с некоторыми условиями. Но здесь неподходящее место для молодой дамы. Тут за углом есть чайная. Давайте посидим там, и вы расскажете, чему я обязан удовольствию видеть вас.
Он вывел меня из «Зеленой лампы», и мы пошли по улице. По пути он успел сообщить, что я все такая же красавица и даже стала еще прекрасней. Это была привычная для Джерсона болтовня, в которую я не верила. Впрочем, следовало признать, что слушала я его не без удовольствия и, как всегда, разговаривать с ним было легко.
Мы перешли дорогу, и за углом обнаружилась небольшая чайная. Столики здесь были расположены поодаль друг от друга. Посетителей уже обслуживали, хотя их было немного.
— Добрый день, мистер Джерсон. Столик для двоих?
— Только не на самом виду, Марианна.
— Понимаю, сэр.
Она лукаво улыбнулась и пристально, но дружелюбно поглядела на меня. Нам был отведен столик в нише, немного в стороне от остальных.
— Великолепно, — сказал Оливер, — А теперь принеси нам чаю и вашего превосходного ячменного печенья.
Она взглянула на него почти с нежностью, и, я подумала, что он может быть шантажистом или жуликом, но он умеет делать людей счастливыми.
Когда чай был подан, девушка получила от Джерсона ласковую улыбку, и я заметила, что она обслуживает его так, будто это доставляет ей особое удовольствие.
— Расскажите мне теперь, в чем дело, — попросил он.
— Вам известно что-нибудь о Седеете Лэнсдон?
Его губы скривились в улыбке.
— Я знаю, что она наделала переполоху. Это ни для кого не секрет. Бедный мистер Лэнсдон! Нельзя не пожалеть его. Несомненно, он оказался в очень неприятном положении.
— Вы ненавидите его?
Джерсон пожал плечами:
— Он раздражает меня.
— Он сильно пострадал из-за этого.
— Это не принесет ему особого вреда, вот увидите. Он вновь воспрянет.
— Но он потерял шансы стать членом кабинета.
— Что ж, он проигрывал на выборах… из-за своей первой жены, пережил это и вновь оказался на коне.
Все это — неотъемлемая часть жизни, по крайней мере, жизни такого человека, как он. Он падает и вновь встает. Способность подниматься после падения — черта сильных людей.
— Вас, кажется, радуют неприятности мистера Лэнсдона. Я надеялась хотя бы на некоторое сострадание.
— Боюсь, не все так добры, как вы.
— Вам известно что-нибудь об исчезновении Селесты Лэнсдон?
— Почему мне должно быть об этом известно?
— Я видела вас вместе. Вы выходили из «Судьи-вешателя».
— Я вас не видел. А жаль.
— Я знаю, что вы общались с ней.
— Бедная женщина! Лэнсдон очень дурно относился к ней, правда? Он не обращал на нее внимания. Она была несчастна. Нельзя слишком долго испытывать терпение людей. И какой из этого получился скандал!
Особенно если принять во внимание его прошлое. К счастью для себя, он вовремя выбрался из этих дел с клубами.
— Но вы продолжаете ими заниматься.
— Дорогая моя Ребекка, я не собираюсь становиться членом кабинета министров. Я живу своей собственной скромной жизнью и до тех пор, пока не нарушу закон, могу быть совершенно спокоен.
— При условии, что не будете увлекаться мелким шантажом?
На мгновение, он опешил, а я продолжила:
— Случайно я кое-что услышала. Вы предполагали жениться на мне в обмен на какое-то партнерство. Вы помните это?
— Тот, кто подслушивает, не всегда получает полное представление о предмете. Женитьба на вас не была необходимым-условием, но я подумал, что семейные связи с Бенедиктом Лэнсдоном могут иметь особое преимущество, тем более когда речь идет о самой очаровательной из дам, которых мне доводилось встречать.
— Вы расточаете слишком много комплиментов.
— Они искренни. Вы мне очень нравитесь. К тому же у вас сильный характер. Вы способны отправиться даже в ночной клуб… Это не место для молодой дамы.
— Я понимаю. Однако вы должны знать, что Бенедикт страдал и продолжает сильно страдать.
