людей, достаточно владеющих своими нервами. Никто не обещал англичанке, что она попадет в замок, где за ней будет ухаживать целый штат слуг. И никто, кстати, ее с собой не звал.
Дав таким образом мысленную отповедь бывшей маминой горничной, позволяющей себе быть слабее госпожи, я села за стол с мужчинами, чтобы посовещаться и решить, чего мы можем ждать от такой неприятной ситуации и есть ли у нас возможность из нее выпутаться?
Аксинья примостилась чуть поодаль, как и положено служанке, но уши-то ей никто не мог заткнуть, так что она слушала все, о чем мы говорили.
– Ваш крепостной достаточно ловок и сообразителен? – спросил меня теперь уже Веллингтон.
– Это величайший пройдоха в мире, – ответила я, – но ведь его тоже могут застать врасплох.
– Могут... – задумчиво проговорил Джим, – но немножко надежды у нас есть, не так ли?
Немножко надежды! Вообще-то Веллингтон хорошо говорил по-русски, но порой то ли от волнения, то ли от желания нас развеселить начинал говорить не только с акцентом, но и не совсем правильно.
– Если мы станем только надеяться на слугу, то можем застрять до того, пока рак на горе не свистнет! – внес свою лепту в разговор и Зимин.
– А что вы можете предложить? – сердито спросила я.
– Предложений может быть несколько, – медленно проговорил поручик, чем меня несказанно удивил.
Какие планы могут строить пленники, запертые в винном погребе людьми, преступившими закон и прекрасно знающими, чем им это грозит? Им, как говорится, терять нечего.
Но с другой стороны, никому не хочется прослыть душегубом. Одно дело – поймать кого-то и ограбить, украсть обоз и перебить его сопровождение – такое еще доказать нужно! И совсем другое – убить хозяйку имения, да еще ее гостей, в числе которых офицер! Из такого положения выход найти уже невозможно.
Я представляла, какие мысли ворочались сейчас в голове Осипа, а с другой стороны, вполне могла ошибаться. Тот, кто однажды преступил закон и не поплатился за это, всегда имеет искушение повторить собственный шаг, надеясь, что и на этот раз ему подобное сойдет с рук.
Словом, я могла рассуждать и так и эдак, но будучи уверенной, что могу знать мысли разбойника, я, кажется, так и не выслушала мнение поручика.
А он как раз сидел напротив меня и ждал, когда я передумаю все эти свои мысли, чтобы он мог наконец высказаться. Джим тоже сидел и молчал, уж не знаю, что он там себе напридумывал, но, подозреваю, решил, что мы с Зиминым, как люди коренной национальности, лучше его разберемся в сложившейся ситуации и предложим, что и как делать.
– Прежде всего нам нужно вооружиться, – сказал Зимин. – Джим, вы видели: в этой куче вещей кое-что можно найти?
– Да, – кивнул тот, – я заметил в этой куче кинжал в золотых ножнах, украшенных изумрудами. Очень ценная вещь.
– Я говорю не о ценности, – уточнил Зимин, – а об оружии, которым в случае чего мы могли бы защищаться. Ведь один из вариантов поведения этого башибузука: убить нас всех да и концы в воду. А то просто взять и замуровать нас здесь, чтобы даже руки свои не пачкать.
Я почувствовала, что бледнею.
– Зря вы, господин поручик, говорите при даме о таких ужасных вещах, – заметил Веллингтон.
– Пусть лучше она ужаснется от предположений, чем от событий, каковые случатся в самом деле.
– Аксинья, – попросила я, протягивая служанке серебряный кубок, – не могла бы ты принести мне воды?
Девушка с готовностью бросилась исполнять мою просьбу, а я спросила Зимина:
– Говоря об оружии, вы имели в виду и меня?
– Естественно. Вряд ли разбойники станут обыскивать вас. Известно, что женщинам спрятать тот же кинжал куда как легче, чем мужчинам.
Он с неодобрением скользнул взглядом по своим белым в обтяжку лосинам.
– Но даже если я спрячу оружие и его у меня не найдут, вряд ли я смогу им воспользоваться, – сказала я, удивляясь, что поручик не понимает такой очевидной истины.
– Когда придется выбирать: жизнь или эти ваши дамские штучки, думаю, вы совсем по-другому посмотрите на то, что у вас имеется при себе оружие.
Дамские штучки! Теперь он стал мне грубить, и я едва сдержалась, чтобы не указать ему на невоспитанность. Но вместо этого мстительно подумала, что в трудные минуты жизни, оказывается, мужчины настолько теряют свое лицо, что могут даже вести себя неподобающим образом по отношению к женщине!
– Мне кажется, мистер Зимин, вы чересчур strict... строги к ее сиятельству, – вступился за меня Джим, и я послала ему улыбку благодарности.
– Нет у нас времени на реверансы, – с досадой проговорил поручик. – От того, насколько серьезно отнесется к моим словам Анна Михайловна, может зависеть не только ее честь, но и жизнь.
– Разве для того нет рядом с ней мужчин? – не сдавался Веллингтон.
– Есть, – едко согласился Зимин, – но у мужчин могут быть связаны руки как в прямом, так и в переносном смысле...
Тут как раз загремел замок и к нам стали спускаться двое мужчин из шайки Осипа.
Один из них – придя в себя, я теперь могла позволить себе спокойно рассмотреть наших пленителей – обычно работал при кухне. Как раз он легко нес на одной руке тяжелый поднос с едой – нас решили покормить. Значит, пока убивать не собираются.
Человек с подносом спускался по лестнице первым, а второй держал на изготовку ружье и хмуро оглядывал нас – не бросимся ли на него? Он еще постоял, подождал, пока товарищ разложит еду на столе, а потом еще вернется, чтобы заменить кувшин с водой на другой, полный.
Оба посмотрели на устроенную нами загородку, за которой пряталось ведро, и переглянулись.
Потом так же молча поднялись по лестнице наверх. Причем тот, что с подносом, опять шел первым, а другой, с ружьем, прикрывал его.
Отчего-то атаман расщедрился. Обед нам подали такой, каким кормят скорее не пленников, а дорогих гостей.
Зимин обозрел это продовольственное великолепие и пробормотал:
– Выходит, он все же боится. А я уж было подумал, наш разбойничек пошел ва-банк: или пан, или пропал!.. – Он продолжал рассуждать вслух: – Хотя, с другой стороны, ничего хорошего в будущем его не ждет. Это же бунт, и ничего другого! Не ожидал он, что с вами, княжна, будем и мы с Джимом. Одно дело – сражаться с молоденькой девушкой, и совсем другое – со взрослыми людьми, один из которых – боевой офицер.
– Между прочим, я тоже боевой офицер! – заметил Джим и осекся. Видимо, он вовсе не собирался этого говорить.
– Вот как? – нарочито изумился поручик. – А я думал, вы штатский. Мало ли, может, состоите при мисс Хелен как ее персональный рыцарь.
Джима его замечание задело, но он не спешил вступать с Зиминым в перепалку. Вероятно, прикидывая, насколько он может перед нами раскрыться. В том, что ему есть что скрывать, я уверялась все больше и больше.
И тут я рассердилась.
– Сейчас же прекратите, Владимир Андреевич! – прикрикнула я на поручика, даже сама удивилась металлическим ноткам в собственном голосе. – Чего вы хотите? Поссориться с Веллингтоном? Какая вам разница, военный он или штатский? Джим – мой гость. И вы, между прочим, тоже. Так что и ведите себя как гость.
Я думала, что Зимин обидится, но он лишь взглянул на меня. И на этот раз с удивлением. Что он там в отношении меня напридумывал, если малейшее разумное действие с моей стороны ставит его чуть ли не в тупик?
Глава шестая
Наверное, чего-то я не понимала, но невольно сделала то, что поручик от меня ждал.
