– Что значит – пропала? – удивился он. – Мы ведь не в большом городе. Все имение как на ладони, стоит только взглянуть с крыльца...
– Взглядывали, – отозвалась я, – но Хелен все равно не увидели.
– А вы ее вещи осмотрели, они на месте? – сразу подобрался он.
– Нет, не осмотрели. – Я с недоверием взглянула на него; с чего бы нам осматривать вещи Хелен, которая, возможно, сидит сейчас в домишке кого-нибудь из крепостных и пьет чай.
Предположение было не совсем реальным. За то небольшое время, что мы были знакомы с ней, я не замечала в англичанке интереса к простым людям. А уж то, что она пожелает навестить кого-нибудь из них... Это вообще ни в какие рамки не укладывалось.
Между тем за окнами стало темнеть.
– Егоровна, – позвала я, – пошли кого-нибудь в винный погреб, пусть вынесут наверх мешок со свечами.
– Вот славно, барышня, – обрадовалась та, – а я обыскалась свечей. Уж хотела послать Марью, чтобы в старых подсвечниках огарки вынула.
Дом-то нам будет чем осветить, а вот как организовать поиски Хелен? Еще несколько минут, и поиски горничной можно будет проводить лишь с факелами. С другой стороны, она же не маленькая девочка. В имении просто невозможно заблудиться. Господский дом стоит пусть на небольшом, но пригорке, и его видно отовсюду.
– Пойдемте, поможете мне, – приказным тоном сказал вдруг Зимин. – Женщине легче определить, взято что-нибудь из вещей или нет.
Он посмотрел на Веллингтона, который казался если и не растерянным, то изрядно сбитым с толку.
– А вы, Джим, организуйте слуг, чтобы как следует обыскали дом. Заглянули в каждую комнату... Кстати, здесь есть лестница на чердак?
– Есть, – растерянно подтвердила я, – но что могло бы понадобиться Хелен среди старых вещей? Там наверняка пыль и... мыши!
Последнее я выпалила нечаянно, и это мое замечание изрядно развеселило поручика, но тут же он посерьезнел:
– Не нравится мне все это.
Вещи Хелен кто-то перенес в комнату, которую мы назначили для нее. Так они и стояли подле кровати, не разобранные. То есть что-то из мелочей она взяла, но остальное явно не трогала.
А вот ее теплого капора и меховой накидки из черно-бурой лисы, купленной, видимо, уже в России, не было.
– Похоже, она пошла гулять, – растерянно проговорила я, хотя все во мне восставало против такого утверждения.
Чего бы горничной гулять, когда в доме идет такая работа?
– Странно она ведет себя для горничной, – озвучил мою мысль и поручик.
– Я, между прочим, сама собиралась с ней о том же поговорить, но все было недосуг.
Мы вернулись в гостиную. Там был Веллингтон, и по его виду мы поняли, что поиски ни к чему не привели.
– На чердак никто не поднимался, – сказал он. – Да и я не стал. Там такой слой пыли, что непременно остались бы следы.
Скорее всего он заглянул на чердак для очистки совести. Чего бы стала делать Хелен на нашем чердаке?
– Пошлите, княжна, людей, пусть с факелами обыщут имение, – опять распорядился Зимин.
Я не стала с ним спорить и опять отправилась разыскивать Исидора.
Похоже, совет Егоровны пришелся кстати. Исидор оказался человеком подвижным, точно ртуть. Только что видели его в одной комнате, а через несколько мгновений он оказывался в другой. Причем крепостные слушались его беспрекословно, хотя я ни разу не слышала, чтобы он повысил голос.
– Пошли людей с факелами, – сказала я ему, – пусть еще раз осмотрят имение. Каждый уголок! Пропала наша гостья-иностранка. Может, она пошла гулять и упала в обморок... Не улетела же она в конце концов!
Исидор поклонился мне и опять исчез, а я пошла на кухню узнать, когда будет готов ужин.
– Вовремя, – коротко ответила мне Эмилия, всем своим видом давая понять, что она ужасно занята, и если я буду стоять над душой...
Хорошо, я уйду. Некоторое время я постояла на крыльце, наблюдая за огнями факелов, двигавшихся в отдалении. Кажется, и Зимин, и Веллингтон отправились на поиски исчезнувшей горничной, а Кирилл о чем- то разговаривал со своим слугой. А мне показалось, что он заинтересован в Хелен. Мог хотя бы сделать вид, что обеспокоен ее исчезновением...
Я опять вернулась на крыльцо и стояла там, вглядываясь в темноту, набросив на плечи потертый тулупчик, который носил кто-то из слуг, нисколько не беспокоясь тем, что меня в подобном одеянии увидит кто-нибудь из мужчин.
Через некоторое время вернулся Исидор. Он проходил мимо меня и пояснил:
– Вспомнил по случаю, что в конюшне мы не искали. Никто не подумал, что англичанка захочет, например, взглянуть на лошадей...
– Пойдем вместе, – решила я, сходя с крыльца, – а заодно и поговорим. Надеюсь, в этот раз нам никто не помешает... Сколько времени ты живешь в имении?
Я бросила взгляд на Исидора. Вопрос самый обычный, но что-то мешало мне сразу согласиться с тем, что Исидор был всегда и я просто его не замечала.
– Будущей весной исполнится пятнадцать лет, – отвечал он. – Прежде я жил на хуторе с крестьянами- хлебопашцами. Был у них кем-то вроде старосты. Незадолго до своей смерти Фридрих Иванович перевез меня в поместье. Как чувствовал!
А до того? Неужели он всегда был собственностью моих родителей? Что-то мешало мне с этим предположением согласиться. Должно быть, он прочел вопрос на моем лице и пояснил:
– До того времени я жил во Франции.
Я даже запнулась, сбилась с ровного хода.
– Ты жил во Франции? То есть хочешь сказать, что ты – француз? – изумилась я.
– Так и есть. Мое имя Исидор Бесмо. Я был мажордомом во дворце Изабель де Бренвилье...
Тут он споткнулся в своем повествовании: то ли на мгновение отдался своим воспоминаниям, то ли размышлял, как бы в запале откровенности не сказать лишнего. В любом случае мне не следовало его торопить. Тем более что Исидор быстро справился со своим замешательством.
– ...Изабель была очень добра ко мне...
То есть в каком смысле – добра? Это прозвучало двусмысленно, но Исидор этого не заметил.
– Она подала мне руку помощи, когда я оказался в бедственном положении, но потом ее саму кредиторы отца разорили, и бедная девушка оказалась почти на улице... Может, это и к лучшему: она не попала на гильотину... Но если бы ее не подобрал полковник Болловский...
Так вот как все случилось! Мой отец порой бывал во Франции без матери, по своим служебным делам, и там познакомился с бедной девушкой... А он всегда был рыцарем. Между ними вспыхнуло чувство.
Рассказ настолько захватил меня, что я даже стала попутно складывать, словно мозаику, кусочки из жизни моего отца.
– Но Изабель давно умерла... Вы ведь свободный человек?
Он согласно наклонил голову.
– Тогда почему вы живете в Дедове, среди крепостных, и до сего времени не вернулись во Францию?
Мы уже дошли до конюшни и теперь остановились, разговаривая. Нас так захватило общение, что мы почти забыли о цели нашего посещения. Факел в руках потрескивал, создавая особый аккомпанемент нашему разговору.
Он внимательно посмотрел на меня и, словно раздумывая, а потом решившись, заговорил:
– Я не мог оставить мадемуазель Эмилию в столь бедственном, униженном положении. Мсье Болловский обещал, что даст девочке вольную и мы сможем уехать вместе с ней, но своего слова так и не
