А ведь и в самом деле когда-то мы лепили пельмени по триста штук и закладывали их в морозилку на случай прихода гостей или для нас – ужин на скорую руку. Обычно происходило это по вечерам, как и сегодня, мы всей семьей сидели за кухонным столом. И рядом устраивались наши дети, соревнуясь, у кого лучше получится. Вот только тесто обычно раскатывал Артем, а на этот раз я, – его рука еще побаливала.
Самые обычные наши совместные дела я стала воспринимать как особое счастье, как откровение, без которого мне, оказывается, так плохо жилось.
Моя влюбленность в мужа приобрела какой-то мученический оттенок. Я так его любила, что старалась даже пореже на него смотреть, потому что в моем взгляде он мог прочитать чуть ли не собачью преданность. Ничего с собой поделать я не могла.
Стоило подумать, что я могла Артема потерять, как мое сердце начинало испуганно биться, и взгляд, наверное, становился беспомощным, потому что, поймав его, Артем гладил меня по голове и приговаривал:
– Ну-ну, все будет хорошо, все уже позади.
Однако этих уверений мне было мало. Казалось, уйди я ненадолго в магазин или, к примеру, в парикмахерскую, как он исчезнет. Я вернусь, а дома никого нет. Это превратилось у меня в манию. Едва выйдя из дверей квартиры, я со всех ног бежала обратно, чтобы успеть перехватить мужа хотя бы на лестнице. И заставала обычную картину. Он читал или ремонтировал что-то по дому, на что не требовалось одновременного усилия обеих рук. И никуда не собирался уходить.
Татьяна заметила мое лихорадочное состояние сразу, едва появилась на пороге кухни, где я дорезала салаты к столу.
– Что с тобой? – спросила она, передавая мне торт и бутылку нашего любимого с ней «Киндзмараули». – У вас с Артемом все в порядке?
– Все в порядке, – сказала я, отводя взгляд.
– А ну-ка посмотри на меня! У тебя в глазах страх. Чего ты боишься?
– Боюсь потерять Артема, – призналась я, стараясь не расплакаться.
– Он что, опять начал уходить из дома?
– Нет, что ты, никуда он не уходит. Но дело в том, что до сих пор не объявилась Лилия... Помнишь, жена Саши?
– Конечно, помню. Ты говорила, будто она хотела расквитаться с той северной бандершей?
– Вот именно.
– Действительно, полная дурь. Но при чем здесь твой Решетняк? Пусть милиция с этим разбирается.
– Милиция! Ты думаешь, он верит в то, что милиция может разобраться?.. Погоди, еще немного времени пройдет, рана заживет, и мой муж начнет проявлять нетерпение, как птицы перед отлетом на юг.
– Ну у тебя и сравнения.
– Не говори, всякая дурь в голову лезет, а что делать, не знаю.
Я не сдержалась и заревела.
Танька похлопала меня по плечу – утешать она не умела:
– Не плачь. Может, Артем никуда ехать не собирается. У тебя, оказывается, стресс куда серьезнее, чем ты хочешь всем показать. Надо поговорить с Андреем, чтобы приструнил твоего супруга.
С тем Татьяна и вышла к мужчинам, которые против ожидания о чем-то оживленно беседовали.
– Представляешь, Громышев, жена Артемкиного друга пропала. Белка говорит, поехала брать за одно место ту торгашку, которая принимала у дальнобойщиков клубнику, а потом послала по следам «КамАЗа» своих крутых ребятишек. И обратно не вернулась.
Он удивленно поднял брови.
– А я уж было подумал, что ваша афера с клубникой закончилась более или менее благополучно.
– Что значит афера, – обиделся Артем, – ты выбирай выражения.
– Не стану я выбирать, – ничуть не смутился Танькин мент. – Афера и есть. Как можно связываться с человеком, который ничтоже сумняшеся натравливает на вас убийц?
– Ты так говоришь, как будто мы об этом знали.
– Финансовые нарушения всегда ходят рука об руку с уголовными преступлениями.
– Ну, и что мы нарушили? Клубнику купили в совхозе...
– Провели по ведомостям ее стоимость, заплатили налоги...
– Какой ты умник! Можно подумать, сам никогда закон не нарушал. И улики подозреваемым не фабриковал, и сведения из них не выколачивал правдами и неправдами...
Мы с Танькой, переглянувшись, сразу порешили воюющие стороны разнять.
– Брэк! – сказала она. – Ишь, косой кривому глаз колет. Ты, Андрейка, известный правдоруб, но здесь все-таки не кафедра и не телешоу, а всего лишь дружеское застолье. Еще скажи, что деньги – это зло и надо работать только на голом энтузиазме.
– Сказал бы, да разве вы поймете!
Но впрочем, это был уже последний выхлоп.
– Прости, Артем, занесло, – честно покаялся он и протянул мужу руку. – Мир?
– Мир, – согласился Артем. Он был вовсе не злопамятным.
– Я позвоню знакомым ребятам, что работают в тех краях, пусть поищут вашу Лилию.
Но через три дня он позвонил нам домой с неутешительными вестями. Артем взял трубку и кивнул мне на другую, параллельного телефона. Мы услышали, как Андрей говорит, подбирая слова.
– Чертовщина какая-то получается. Никто Лилию Коваль не видел. Нигде она не регистрировалась. Выехала на автобусе, это мы здесь установили, но вот приехала ли в конечный пункт, никто не помнит. Как на грех, шофера на трассе с безбилетниками прихватили. Он ехал злой как черт и ничего вокруг не замечал. У нее в том городе знакомых не было? Может, остановилась у кого-то из них?
– Не знаем, – сказал Артем, взглядывая на меня, а я, молча слушая, лишь пожала плечами. – А что с Валерией? – вдруг спросил муж.
– Ты имеешь в виду Валерию Гронскую? Ничего. Как работала, так и работает. Факт сговора с неким Рафиком Меликяном свидетельскими показаниями не подтвержден. С вами она рассчиталась полностью, ты сам сказал. А финансовые нарушения... Этим занимаются другие органы.
Артем поблагодарил Танькиного приятеля, положил трубку и стал вышагивать по квартире, бормоча себе под нос:
– Как работала, так и работает! То есть никто и пальцем не пошевелил, чтобы выяснить ее криминальные связи.
– Но ведь этот... Рафик... он же погиб! И с ним еще трое.
– Может быть, и четверо, – проговорил он задумчиво.
А это, между прочим, уже нечестно. Удар ниже пояса! Зачем напоминать мне о том, что я могла убить кого-то. Пусть и бандита.
От обиды я захлюпала носом. У меня отчего-то все время теперь глаза были на мокром месте. Как будто сломалось что-то в моей слезопроводной системе. Раньше я вообще плакала только в редких случаях.
– Как бы то ни было, нельзя оставлять все так, как есть, – проговорил Артем.
– Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовалась я, внутренне холодея.
– Каждый негодяй должен отвечать за свои поступки!
И тут на меня накатила злость. Напряжение, в котором я пребывала все эти дни, дало о себе знать таким странным образом, что от юношеской влюбленности в своего мужа я в момент перескочила чуть ли не к ненависти. А как еще можно относиться к мужчине, который думает не о жене, которую провозгласил чуть ли не единственной женщиной своей жизни, и не о детях – двух прелестных близнецах, которых я ему подарила, а о том, чтобы кому-то там отомстить.
О чем он думает? О своих близких? Нет, только о себе! Такой вот он единственный рыцарь современности, который будет искать и наказывать негодяев. А в это время его семья будет под угрозой потери кормильца, мужа и отца...
– Давай, давай, – сказала я, сжав зубы от распиравшей меня злости, – езжай! Я давно этого жду!
Он внимательно посмотрел на меня, но, очевидно, ничего хорошего для себя не увидел, потому что
