— Наверняка. Иными словами, ты точно об этом не знаешь?.. Вот что, Наташа, я не желаю разговаривать с тобой так, будто ты у меня на допросе. Вопрос — краткий ответ. Додумывай остальное за тебя! Не хочешь мне рассказывать, как все было, не говори, но и тянуть из тебя по одному слову тоже не собираюсь!
— Хорошо, мама, я тебе все расскажу.
Так Наташа в третий раз нарушила свой зарок насчет молчания. В самом деле, от кого скрывать случившееся, от самых близких людей?
Мать выслушала без комментариев, только вздохнула и спросила осторожно:
— О будущем ребенке его отцу ты решила не сообщать?
— Подумай, мама, — излишне запальчиво заговорила Наташа, — он вернулся к жене, детей у них не будет. Зачем же сыпать соль на его рану? Ставить его перед выбором только с помощью ребенка… Однажды его уже шантажировали.
Она проговорила это с раздражением, думала, что мама будет настаивать, но опять ничего особенного не произошло.
Мама улыбнулась своим мыслям и произнесла:
— А что, мне давно пора быть бабушкой. Кроме меня и Таси, у всех моих подруг уже есть внуки. А у Таси, если ты помнишь, и детей-то не было.
— Знаешь, — улыбнулась, вспоминая, Наташа, — мне моя бывшая однокурсница предложила в случае чего жить у нее в квартире.
— В каком, интересно, случае? — насторожилась мама.
— Если ты будешь возражать.
— Спохватились! Такие беспокойства происходят в семье, где дочь — девица на выданье, а ты самостоятельная взрослая женщина. Конечно, хотелось бы, чтобы у ребенка был отец, но мы пока, слава Богу, при силе, поможем.
Больше всех, как ни странно, обрадовался будущему племяннику Валерка.
— Я уверен, будет парень, — утверждал он и смотрел не скрываясь на живот сестры, словно тот мог вырасти прямо на его глазах. — Наташка, будешь сидеть дома до трех лет, не меньше. И не возражай! Я тебе пособие буду выплачивать: двести долларов в месяц. Пока. А там, если мой проект удастся реализовать, и все пятьсот.
— Ты посмотри, миллионер! Ротшильд! — подкалывал его отец, но по всему было видно, что ему приятно такое внимание сына к своей сестре.
Наташе без особого труда удалось примирить отца и брата, так что на некоторое время в семье Селивановых воцарилась идиллия.
Отец, улучив минутку, когда он остался наедине с дочерью, тоже ее ободрил:
— Не дрейфь, дочка! Неужто мы всем миром одного ребятенка не вырастим?
В общем, родные сплоченно выступили в поддержку решения Наташи оставить ребенка. Многие женщины в ее положении могли бы только мечтать о таком внимании к себе. Казалось бы, радуйся, но что- то мешало Наташе наслаждаться разливавшимся вокруг нее благоденствием. Она полюбила сидеть в своей комнате наедине, уставившись куда-то в одну точку, и думать, думать…
А почему, собственно, она уверила себя, что Валентин вернулся к Тамаре? Потому что так было легче оправдывать свое бегство?
«Я всего лишь отдала то, что мне не принадлежало», — объясняла себе Наташа.
Внутренний голос над ней откровенно смеялся:
«Опять о Валентине как о вещи говоришь! Неужели оттого, что однажды он пожалел женщину, теперь всю жизнь будет носить на себе клеймо: собственность Тамары? Скажи честно, струсила. Побоялась, что станут осуждать, на улице пальцами показывать, испугалась, что, раз проникли в квартиру, могут и в подъезде встретить… А главное, не поверила: ни себе, ни Валентину!»
Некуда ей было от этих мыслей деваться. Тщетно Наташа убеждала себя, что теперь у нее другая жизнь, что к старой нет возврата, долгожданного покоя в ее душе все не наступало.
Глава пятнадцатая
Пока происходили эти переговоры, у Наташи обнаружился постоянный воздыхатель. Причем вовсе не с подачи Стаси. Образовался сам собой.
Как ни смешно звучит, он привел к Наташе свою секретаршу.
— Хорошая девочка, — рассказывал он Наташе, оставив ту в «предбаннике», — но совершенно не умеет краситься. То у нее волосы зеленые, то губы синие. Начинаю делать замечание, плачет: я — как все. Не понимает, что такое деловой стиль. Зато печатает как автомат. И главное, русский язык знает, что сейчас вообще редкость. Понимаете?
— Понимаю, — улыбнулась Наташа, — давайте сюда вашу хорошую девочку.
— Любые процедуры и услуги — фирма платит.
Ее новой клиентке только исполнилось восемнадцать лет. Она выглядела какой-то… расхристанной, как сказала бы Наташина мама. Волосы, выстриженные клочками, глаза, накрашенные так, что, казалось, она в маске. Губы и в самом деле были синими.
— С чего начнем? — сказала она задорно.
— С того, что умоемся, — предложила Наташа.
В салоне была прекрасная парикмахер, с которой она любила работать. И теперь Наташа привела девчонку к ней.
— Галя, сможешь сделать из этой прически подобие делового стиля?
— Давай попробуем… — Она запустила пальцы в прическу девушки. — Детка, кто тебя стриг?
— Таня, моя подруга.
— Ну, после Тани мне здесь делать нечего… Шучу. Ты как, на коренные перемены согласна?
— Алексей Михайлович сказал, чтобы на человека была похожа, — уныло вздохнула девчонка.
— На современного делового человека, согласна?
— Без приколов?
— Вот смотри. — Галя вымыла девушке голову, убрав торчащие во все стороны залакированные лохмы, взяла в руки ножницы. — Я сделаю тебе асимметричную линию, но та прядь, что у тебя торчала, как в прическе «ирокез», будет спускаться на щеку. А после работы выйдешь на улицу, расческой проведешь снизу вверх, и твой клок опять встанет дыбом. Опять будешь как все. Согласна?
— Согласна, — важно кивнула девушка.
— Умеешь ты с молодыми общаться, — улыбнулась Тамара.
— Научилась. Это же мой хлеб, — сказала Галя.
Потом девушка села к Наташе в кресло.
— Основная подводка глаз — по верхнему веку, — приговаривала и она, учась у Гали. — Но и нижнее веко совсем забывать не стоит, а то глаз выглядит заплаканным. Тушью ресницы красим густо, но так, чтобы реснички между собой не слипались, и комочков туши не допускаем…
Когда она вывела девушку к ее директору, тот даже ахнул:
— Боже, совсем другой человек. Яна, теперь ко мне клиенты будут приходить, чтобы на тебя посмотреть! Сударыня, у вас золотые руки.
Наташа назвала сумму, которую следовало заплатить в кассу, и мужчина прибавил щедрые чаевые.
Первое время она стеснялась брать чаевые, а потом привыкла.
— Это всего лишь разновидность заработка, — учила ее Стася.
— У вас золотые руки! — разливался соловьем директор девушки. — Я теперь буду всем рассказывать, какая удивительная женщина работает в этом салоне… Вы не согласились бы со мной пообедать?
Он так лихо перескочил с темы ее мастерства на посещение ресторана, что Наташа растерялась. Она
