сожалению, я передаю тебе дело в худшем состоянии, чем оно было прежде. Во-первых, у тебя остается всего семь девушек. Точнее, шесть, потому что ты — седьмая. Ира, как ты знаешь, ушла в манекенщицы. Правда, взамен Екатерина Григорьевна дает тебе свою бывшую манекенщицу…
— Она — рукопашница? — У Любы округляются глаза.
— Нет, конечно, — смеюсь я, — в секретарши. Я пыталась все делать сама и теперь вижу, что не стоило. Да и как без секретарши? Никакой солидности у директора. Даже кофе сам себе варит.
— Мой совет насчет ясновидящей оказался правильным? — осторожно спрашивает Любаша.
— Правильным, — киваю я, — потому у тебя и девушек теперь на одну меньше… А впрочем, ты можешь ее и не увольнять, тебе-то она ничего плохого не сделала.
— Позволь я угадаю, кто это?
— Попытайся.
— Маргарита.
— Правильно. А как ты догадалась?
— Методом исключения. Я стала перебирать девушек и представлять, кто из них такого сделать не мог. Осталась всего одна.
Я усмехаюсь про себя: то же советовал мне Найденов. Послушалась бы его, не пришлось бы тратить триста рублей на ясновидящую… Только вот смогла бы я так же уверенно, как Любаша, сказать, кто это?
Звонит мой служебный телефон.
— Алло, — говорю я в трубку и слышу знакомый голос:
— Ванесса, это я.
Боже мой, Сергей Макаров. Нет, я думала, он сильнее. Он показался мне таким крутым. В смысле силы характера. Ни за что! Никогда! Не увидимся! Прощай навек! Слова-то какие говорил, а хватило его надолго?
— Вот, значит, на чем горят разведчики, — говорю я.
— Через два дня я приеду, — сообщает он. — Мы увидимся?
— Увы, — вздыхаю я, — но буквально час назад один человек сделал мне предложение руки и сердца и я его приняла.
— Ванесса, что ты такое говоришь? Разве можно шутить с такими вещами?
— Между прочим, я вовсе не шучу… А что ты вообще себе придумал? Что я всю жизнь проживу одна? Нет, милый, я тоже хочу иметь семью. Мне надоело быть тягловой лошадью, которая тянет повозку, рассчитанную на силу двоих.
— Я мог бы тебе помогать. Материально.
Люба делает вид, что не слушает, но не слышать она все равно не может. Что ж, у меня все равно нет выбора — да и скрывать мне особенно нечего.
Сегодня Сергей все говорит невпопад. Потому что не знает, как я изменилась за это время. Наверное, он еще не встречал людей, которые бы так быстро менялись.
Но у меня словно открылись глаза. Теперь с каждым его словом я все больше укрепляюсь во мнении, что мне нужно вовсе не это. Точнее, то, что мне нужно, Макаров дать не может.
— А он, твой будущий муж, знает о том, что между нами было?
Ой, как мелко! А еще капитан. Занимается откровенным шантажом.
— А твоя жена знает о том, что между нами было? — отвечаю я вопросом на вопрос.
Слышно, как он обреченно кряхтит.
— Не звони мне, Сережа, — устало говорю я. — Меня больше нет для тебя, смирись с этим.
И кладу трубку.
— Любаша, — прошу я, — ты еще немного подождешь? Буквально один звонок.
— Пожалуйста, — пожимает она плечами. — Тут столько документов надо просмотреть.
Я набираю телефон Найденова.
— Миша, а если мы с тобой подадим заявление в загс, как быстро, ты думаешь, нас распишут?
— Если сегодня подадим, то завтра, — обрадованно говорит он.
— Так ты за мной заедешь?
— Конечно, через пять минут!
— Ну, так-то торопиться, может, и не обязательно.
— Обязательно. Пока ты не передумала.
— Я не передумаю. Мое слово тверже гороха!
— Ну ты даешь! — восхищенно присвистывает Любаша. — За три минуты дала отставку одному мужику и приняла предложение другого.
— А еще десятью минутами раньше успела продать свою фирму… Свидетелем ко мне пойдешь?
— Если позовешь, пойду, — соглашается Любаша.
Только одна мысль меня смущает: Катя приедет, а я уже замужем. И на свадьбу ее не позвала. Нет, официальная часть завтра, а свадьба — только после возвращения Кати. Это мое окончательное решение!
Примечания
1
Здесь и далее — стихи Анатолия Мовшовича.
