предать погребению…»
Он поднял глаза и встретил взгляд Бальяна – открытый и такой спокойный, что хотелось не отводить глаз, напитываясь этим нечеловеческим спокойствием.
– Меня обучали гномы, – сказал Бальян, как будто прочитав мысли собеседника.
Элизахар моргнул. Гномы, ну конечно! Вот что показалось в юноше таким странным, нечеловеческим… У него гномские повадки.
– Рассказывай подробней, – приказал герцог Ларра, жуя.
– Я бастард, меня обучали гномы. Я не люблю людей, – бесстрастно проговорил Бальян.
– Ты участвовал в мятеже своего отца?
– Да.
– Ты вывез его, раненого, с поля боя?
– Да.
– Каким образом?
– Угнал одну из ваших телег.
– Ты знаешь, что я намерен сделать с твоим отцом?
– Да.
– А с тобой?
Бальян пожал плечами:
– Это уж вам видней, ваша милость.
– О, уже лучше! – обрадовался Элизахар. – Ты уверен, что не голоден?
– Уверен.
– Куда ты вез своего отца?
– Я думал, вы уже догадались, – сказал Бальян. – Я вез его к гномам, под землю.
– Людям запрещен вход под землю. Я знаю, что в герцогстве превыше всего почитают соблюдение законов, – заметил Элизахар. – Гномы вряд ли пошли бы на такое нарушение, так что лучше не лги мне.
– Я не лгу. – Бальян покачал головой. – Я – один из их народа, по крайней мере так признали их учителя, поэтому у меня есть право входить под землю. Когда я попросил укрыть моего отца, они согласились. Они знали, что люди не станут искать нас под землей.
– Твой отец был ранен?
– Да, но он умер не от раны.
– А от чего?
– От тоски. Его съело его собственное безумие, – ответил Бальян.
– Ты рассуждаешь как гном.
– Естественно, – вздохнул Бальян.
– Почему ты вышел из-под земли? – возобновил расспросы Элизахар. – Разве для тебя не безопаснее было оставаться там?
– Я увидел, что мой отец умирает, поблагодарил моих друзей и вышел с ним на поверхность. Там, на поверхности, он и скончался.
– Я спросил тебя, почему ты это сделал, – напомнил Элизахар.
– Разве я не ответил на ваш вопрос, мой господин? – удивился Бальян.
– Нет.
– Я увидел, что мой отец умирает, – снова начал объяснять Бальян.
– Ты изъясняешься по-гномски, – оборвал его Элизахар. – Говори со мной как с человеком.
– Простите, мой господин. Когда гном умирает, он превращается в камень. Все дела покойного становятся очевидными после его смерти. Я видел одного гнома, который стал прозрачным хрусталем. Прозрачным, без единой трещины. Вы понимаете? Он прожил больше двухсот лет и ни разу не солгал. Это достойная смерть. Я не хотел, чтобы гномы видели, во что превратится мой отец, когда дыхание покинет его.
– Гномам должно быть хорошо известно о том, что твой отец – человек, а люди после смерти…
– …превращаются в землю, становятся прахом, да, – кивнул Бальян. – Но я предпочел бы, чтобы они все-таки не видели этого. Понимаете, мой господин, с их точки зрения это – великий позор.
– А с твоей?
– Тоже. – Бальян покраснел. – Я знаю, что и я после смерти стану землей, и молюсь о том, чтобы рядом со мной не было в этот миг моих друзей.
– Разве у тебя нет друзей среди людей, такого же праха, как и ты?
– Нет.
