порядком, друг мой.
От этого обращения виночерпий побледнел, а затем румянец вернулся на его ланиты, однако лишь частично, так что лицо бедняги пошло пятнами.
Эскива наморщила нос.
– Послушайте, – строгим тоном произнесла она, – я не желаю, чтобы при виде меня мои подданные падали в обморок. В конце концов, я не такая уж страхолюдина.
– Ваше величество – не страхолюдина, – подтвердил виночерпий, дурея. Затем криво поклонился, зачем-то выставляя вперед левое плечо. – Моя добрая супруга, несомненно, дома, как и положено доброй супруге.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Эскива, – потому что я хотела бы поговорить с ней. Если позволите – наедине.
– Ваше величество вправе делать все, что угодно вашему величеству. Просто это так неожиданно…
– Для меня тоже, – утешила его Эскива.
– Моя супруга сейчас выйдет. Вы позволите ей переодеться?
– Не нужно ей переодеваться, пусть выходит как есть… – Эскива махнула рукой. – У меня к ней очень короткий разговор. Как ее зовут, кстати?
– Труделиза.
– Я подожду госпожу Труделизу в саду. Вон там, на живописном бревне между кустами. Видите?
– Разумеется. Сейчас она выйдет. Труделиза. Ей не нужно переодеваться? На ней очень простое домашнее платье. Но у нее есть и очень красивые платья. Я дарил ей.
– Хорошо, хорошо.
И Эскива поскорей убежала. Вид смущенного виночерпия действовал на нее удручающе.
Труделиза сошла вниз спустя несколько минут, действительно – в домашней одежде. Ее распущенные волосы едва были прихвачены лентой, а ноги оставались босыми.
Молодая женщина остановилась на дорожке сада, огляделась в поисках той, что ее вызвала.
Эскива встала, чтобы ее заметили.
– Я здесь! – окликнула она Труделизу.
Супруга виночерпия быстро зашагала к девочке, но вдруг наступила на сучок и вскрикнула от боли. Эскива терпеливо ждала, пока та прихромает к бревну.
– Садитесь, – пригласила королева. И, взяв Труделизу за руку, потянула ее к себе. – Да садитесь же! Ой, вы поранили ногу…
– Я случайно, – шепнула та с виноватым видом.
– Если вы не привыкли ходить босиком, то почему не обулись?
– Мне было приказано выйти к вам как есть, то есть не одеваясь, – пролепетала Труделиза.
Эскива накрыла ее ладонь своей. Улыбнулась.
– Ваш супруг понял мое распоряжение слишком буквально. Он – очень точный человек. Преданный распорядку и правилам. Меня это иногда угнетает, особенно во время обедов. А вас?
– Меня? – Труделиза чуть растерялась. Она никак не думала, что разговор примет подобный оборот. – Нет, – подумав, ответила Труделиза. – Мне, напротив, очень нравится, что мой муж никогда не изменяет себе.
– Скажите, он наблюдает сейчас за нами? – спросила Эскива.
Труделиза подняла глаза на дом, затем перевела взгляд на королеву и медленно покачала головой.
– Нет, из окна спальни нас не видно.
– Хорошо. Я хочу показать вам кое-что. Только не изменяйтесь в лице – так, на всякий случай, – прошептала Эскива.
Ее собеседница растерянно кивнула. И Эскива выложила на колени портрет незнакомца, замеченного ею на крыше.
– Узнаете? – спросила Эскива.
Труделиза прикусила губу и заклинающе уставилась на рисунок, как будто хотела призвать его к молчанию или уничтожить взором.
– Да, – выговорила она наконец. – Как вы узнали, ваше величество?
– Я никому не скажу, – заверила королева. – Просто расскажите мне об этом человеке. Кто он?
– Вам все известно… – Она судорожно вздохнула.
Эскива подняла бровь.
– Послушайте, госпожа Труделиза, я – эльфийка, а для нас любовь священна. Я действительно никому не открою вашей тайны. Сегодня я видела этого человека на крыше. – Эскива махнула рукой, показывая на поселянок с корзинами вместо голов. – Он ведь выбрался из вашего окна, так?
– Обычно он покидает меня позднее, но сегодня почему-то заторопился. Он так спешил, что не решился выходить через дверь. Он и раньше пользовался окном, когда немного задерживался и возникал риск встретиться с мужем.
