– Может быть опасно, ваша светлость, – настаивал слуга.
Талиессин – Гай весело улыбнулся:
– Хороша же будет моя светлость, если я начну прятаться от малейшей опасности… Едем все вместе и посмотрим, что там происходит.
Второй слуга поддержал первого:
– Точно, места самые бунтарские. Здесь еще при вашей матушке сожгли пару усадеб. И потом несколько раз случалось.
– Я сказал, едем все вместе! – рявкнул Талиессин и погнал коня.
Слуги помчались за ним, стараясь не отставать.
Они вылетели из-за поворота и сразу же поняли, что никакого бунта не происходит и, стало быть, все тревоги совершенно напрасны. Горел постоялый двор. Посреди общего смятения стоял обугленный сундук с откинутой крышкой. Из сундука выползал едкий дым.
Несколько человек причитали и рвали на себе волосы, прочие бойко бегали с ведрами и заливали огонь, как могли. Но уже сейчас было очевидно, что пламя угаснет лишь после того, как здание догорит дотла. Спасти не удастся ничего.
Владелец постоялого двора, рослый костлявый человек с изумительно шишковатой головой, в полуобморочном состоянии лежал на руках такой же костлявой молодухи. Он весь был облит водой, ресницы и волосы у него обгорели; одежда была в саже, а подметки дымились до сих пор.
Талиессин подъехал поближе, остановился прямо перед ним. Молодуха подняла на него глаза:
– Здравствуйте, господин хороший. Видите, несчастье у нас.
– Я – регент Талиессин, – громко сказал всадник, но услышали его только молодуха да мужчина с обгоревшими ресницами. Прочие, крича и гремя ведрами, носились от бочки с водой к пожару и обратно.
Мужчина слабо простонал:
– Мой постоялый двор…
Не сходя с коня, Талиессин наклонился к нему.
– Расскажите, что случилось.
– Загорелось… – Он махнул рукой и безутешно зарыдал.
– Кто тушит пожар? – продолжал расспрашивать Талиессин.
– Постояльцы…
– Загорелось сразу и везде?
Ответила молодуха:
– Отец едва не погиб. За сундуком зачем-то полез. Спасибо постояльцам, вытащили. Он мог задохнуться. Он очень хороший харчевник!
– Не сомневаюсь, – пробормотал Талиессин.
Харчевник простонал:
– В сундуке – Знак Королевской Руки…
Знак Королевской Руки – оттиск ладони правящей королевы – был наградой лучшим ремесленникам, харчевникам, торговцам – словом, людям среднего сословия, символ признания их профессионального мастерства. Эту награду нельзя купить или украсть: она предназначается лишь одному-единственному человеку. Она даже не передается по наследству. Хранится как реликвия, как воспоминание о почете. И, разумеется, при утрате она не может быть восстановлена.
При упоминании о Знаке Королевской Руки Талиессин вдруг ощутил сильное волнение. Еще одна живая частичка его умершей матери, еще одно ее благословение.
Неожиданно осипшим голосом он спросил:
– Могу я увидеть его?
– Знак? – Харчевник слабо улыбнулся. – Там, в сундуке.
Талиессин спрыгнул с коня и подошел к сундуку. Наклонился, стараясь не вдыхать едкий дым. Глаза его наполнились слезами, и он был рад этому: дочь харчевника пристально наблюдала за ним. Пусть думает, что он плачет от дыма.
Талиессин выбросил на землю несколько тлеющих платьев и под ними нащупал небольшую пластину. Она сохраняла прохладу, и, когда он прикоснулся к ней пальцами, к нему в душу потекло ощущение покоя. Ласковая тишина воцарилась в мыслях. Талиессин как будто вновь дотронулся до материнской руки. Эльфийская королева ушла вот уже пятнадцать лет, но ее благословение по-прежнему оставалось в силе, и к нему можно было прибегнуть и получить отзыв.
Талиессин вытащил пластину и благоговейно поцеловал узкую ладонь и тонкие пальцы. Затем передал пластину харчевнику.
– Мне жаль, что так случилось. Я прослежу за тем, чтобы из столицы вам прислали все необходимое.
Харчевник смотрел на Талиессина так, словно тот в состоянии был изгнать все беды одним только добрым пожеланием. Талиессин снова сел на коня. Осмотрелся.
И в этот момент с дороги свернул какой-то всадник, сопровождаемый небольшим отрядом – в шесть
