капитана Силвермена.
— Вы отвели нам не так много времени, мистер Траск, — сказал Силвермен. — У меня кое-что нашлось на Хоукинса… но, скорее, пустяки. О Гантри пришлось собирать сведения на побережье.
— Так что относительно Хоукинса?
— Билл Хоукинс был зарегистрирован как докер.
— А я думал, что он был подменным поваром.
— Он был и тем и другим. Когда пять лет назад Портовая комиссия взялась за дело, всем докерам пришлось зарегистрироваться. Чтобы оставаться в списках, они должны были работать или хотя бы показываться на работе не менее восьми дней в месяц. Что Хоукинс и делал, в то же время подрабатывая на стороне поваром. В ночные смены. Криминала у него не так уж и много. Пара взломов и попыток совращения несовершеннолетних. Драка на одном из молов. Ни разу не сидел.
— Мог ли он работать носильщиком… скажем, вчера… на «Принцессе Генриетте»?
Силвермен прищурился:
— Мог бы. — Капитан снял трубку и попросил соединить его с информационным отделом Центра занятости на Четырнадцатой улице. На другом конце трубку снял кто-то, кого он знал. — Можешь ли проверить, работал ли парень по имени Вильям Хоукинс вчера на пирсе Р? Да, тот самый. Спасибо. — Положив трубку, полисмен посмотрел на Мейсона: — Они в курсе истории со стрельбой и все знали без всякой проверки.
— То есть он был на пирсе Р?
Силвермен кивнул.
— Фланнери работал в том же районе?
— В общем-то да. Но…
Мейсон разложил на столе Силвермена газету и показал на изображение Дойла Гантри.
— То есть вчера трое из них были на пирсе или рядом с ним. Пиларсик явился скупщиком краденого.
— Похоже, что все совпадает, — пробормотал Силвермен.
— Ну и?..
— Ну и что же теперь делать? — пожал плечами капитан. — Все они мертвы.
Мейсон извлек из кармана очки и стал протирать их.
— Вы назвали ростовщичество старым рэкетом «шесть за пять», капитан. Что вы имели в виду?
Силвермен снова пожал плечами:
— Вы одалживаете пять, а в конце недели платите шесть. Кредит из двадцати процентов.
— А если не успеваете заплатить?
— Значит, на следующей неделе платите двадцать процентов уже от шести.
Мейсон уставился на него:
— Вы хотите сказать, что если одолжили пятьсот, то к концу недели платите шестьсот? И семьсот двадцать через неделю?
— Математика простая, — подтвердил капитан.
Траск промокнул платком бисеринки пота на лбу.
— Когда Джерри вышел из больницы, то задолжал квартирную плату за пять месяцев, — задумчиво сказал он, словно припоминая факты, а не разговаривая с Силверменом. — То есть триста двадцать пять долларов. Ферручио, бакалейщику, он задолжал еще две сотни. Я проверил у него. Но Джерри расплатился со всеми разом. — Мейсон не сводил с Силвермена широко расставленных глаз. — Все думают, будто ваши люди пустили шапку по кругу. Это было?
Силвермен потянулся за окурком сигары в пепельнице на столе.
— Нет, — помолчав, сказал он.
— Значит, если Джерри одолжил пять сотен у такого, как Фланнери, в конечном итоге он оказался должен ему две или три тысячи. Как вы противостоите такому рэкету, Силвермен? Ведь это противозаконно, не так ли?
— Конечно это незаконно. Противоречит банковскому законодательству Штатов. Чрезмерные проценты. Но что вы можете сделать? Кто даст показания? Человек, который одалживает, нуждается в деньгах. Если он начнет выступать, окажется на мели. Обосновать обвинение не удастся. И так длится уже сотню лет, мистер Траск.
— А если коп попадается на крючок, как он отдает долг, Силвермен? Явно не из своей зарплаты.
— Коп не попадается на крючок. Он знает, к чему это ведет.
— Конечно, знает, — согласился Мейсон. Лицо его блестело от пота. Рубашка прилипла к телу, словно он окунулся в воду. — Но у него жена и двое детей, которые могут оказаться на улице, а он не может прийти к брату за помощью, потому что слишком горд. Он придумывает разные способы, которые, как ему кажется, помогут расплатиться с Фланнери, но они не срабатывают. Вот мы и пришли ко вчерашнему дню.
— Минутку, мистер Траск. Вы все это просто выдумали.
— Да? Что ж, проверьте эту выдумку, капитан. Нед Хоукинс, стюард, знал, в каком из чемоданов хранятся драгоценности. Камни мисс Шанд. Он дал знать своему брату Биллу, носильщику. Мистер Дойл Гантри прибыл к причалу поздравить мисс Шанд с возвращением и отвлек ее. Когда таможня проверила багаж, братец Билл подхватил чемодан, в котором лежали драгоценности. На улицу он вышел не через общий проход. Он двинулся по пути, который контролировал полицейский в штатском, в данном случае Джерри, — тот должен был направлять пассажиров и носильщиков к другому выходу. Но братец Билл прошел через этот выход, и, когда он изымал драгоценности из чемодана, полицейский смотрел в другую сторону. Далее братец Билл доставил драгоценности Пиларсику, который ждал его на станции подземки «Таймс-сквер». Пиларсик передал их кому-то еще, кто исчез до появления Джерри. Пиларсик расплатился с Гантри и братцем Биллом, передав им их долю. Здесь же был и Фланнери, который взял сумму, причитавшуюся Джерри! Джерри не собирался брать эти деньги, Фланнери получил его долг. И вот тут у Джерри что-то сдвинулось, и он открыл огонь по подельникам. Может, Джерри в самом деле сошел с ума, но он не мог этого вынести. Может, он и покончил бы с собой, но опоздал, и драгоценности уплыли. Я думаю, он хотел забрать их, чтобы выйти чистым из этого дела — то есть вернуть драгоценности. — Мейсон с трудом перевел дыхание. — Что вы об этом думаете, Силвермен?
Капитан растер щетинистый подбородок.
— Смахивает на правду, — неохотно признал он. — Но что вы от меня хотите? Все мертвы. Все ваши слова — только теория. И если даже не теория, все равно никто не проронил бы ни слова.
Мейсон был весь в поту, струйки которого текли под рубашкой. У него дрогнул голос.
— Те пятеро, что погибли сегодня утром, — сущая мелочь, Силвермен, и вы это знаете. Что вы собираетесь делать с настоящими вымогателями, ворами и убийцами, которые прячутся за сценой?
В глазах Силвермена вспыхнули гневные огоньки, но он сдержался.
— Послушайте, мистер Траск, я скажу вам то, что не говорил никому из своих коллег — в форме ли, в штатском, — которые служат в моем отделе. Как вы сказали, убитые — это мелкая сошка. У нас лучший окружной прокурор. В нашем округе — лучший полицейский комиссар города. Портовая комиссия проделала огромную работу, вычерпывая бездонные колодцы грязи в нью-йоркском порту. Но вы знаете, в чем проблема порта? Любовь к грязным деньгам. Я привожу вам слова отца Корридана, известного местного священника. Любовь к грязным деньгам, говорит он. К доллару, или к тысяче, или к десяти тысячам. К миллиону! Забывая о существовании Бога, деньги стараются получить любым возможным способом, говорит священнослужитель. А мы пытаемся противостоять этому нечестивому союзу, который гребет под себя баксы, — союзу бизнеса, политики, коррумпированных профсоюзов и уголовного мира. В регистре портовиков тридцать тысяч человек, и все они, задавленные страхом, хранят молчание — есть или нет комиссия, есть или нет окружной прокурор и полиция. Ваш брат попал в эту машину убийств, вымогательств, взяток и краж — и у него поехала крыша. Но я ничего не могу здесь поделать, мистер Траск, ибо и я — мелкая сошка. И вы тоже ничего не можете поделать, так как и вы — мелкая сошка. — Он грохнул по столу могучим кулаком. — Вы знаете, кто управляет этим районом порта? Я знаю. Знает и комиссар полиции, и окружной прокурор, и Портовая комиссия. Рокки Маджента — вот кто. Вам знаком его послужной список, мистер Траск? Тайная торговля алкоголем в двадцатых, затем наркотики, предоставление «крыши», букмекерство, торговля проститутками. Когда в начале тридцатых годах к власти пришли крикливые