Здесь проявлял себя удивительный феномен из мира аномальных явлений, который я называю «проклятием запрета».
Некие незримые наблюдатели из таинственной мглы Неведомого четко отслеживают, по моему глубокому убеждению, ход буквально каждого эксперимента, который мы с Авдеевым проводим, погружая в гипноз тех или иных людей. И, отслеживая, а значит, незримо присутствуя на наших экспериментах, они всегда отбирают у нас в их ходе улики, которые могли бы подтвердить факт какого-либо – да любого! – паранормального происшествия в наших экспериментах с загипнотизированными людьми.
В самый интересный момент сеанса гипноза фотоаппарат вдруг выходит на время из строя. Ключевые, наиболее важные записи, сделанные на магнитофонных пленках, стираются с тех пленок сами собой, исчезают, точно по мановению волшебной палочки.
Заявляю, что такое случается отнюдь не только в нашей с Авдеевым исследовательской практике. «Проклятие запрета» на информационные улики носит повсеместный характер в деятельности исследователей аномальных явлений во всем мире. В подтверждение сказанному приведу длинную цитату из книги американского исследователя Л. Уотсона, который, в частности, занимался изучением так называемой «филиппинской хирургии». Л. Уотсон видел собственными глазами: сложные внутриполостные операции проводились филиппинскими целителями без применения хирургических инструментов. Тела пациентов безболезненно вскрывались голыми руками, пальцами тех целителей.
«На Филиппинах, – пишет Л. Уотсон, – я столкнулся с довольно тревожным явлением. С истинной преградой. Не с недостатком понимания, идущим от незнания, а с абсолютным запретом на некоторые виды информации.
Например, пациента с металлическим бедром привозят на Филиппины с единственной целью исследовать операционную процедуру и целитель работает до тех пор, пока все присутствующие замечают очертания протеза, и камеры готовы снять фильм, который убедительно докажет, что тело действительно было открыто, – свет внезапно гаснет. Когда врач-исследователь один, без оборудования идет к целителю, он видит сотни психокинетических эффектов. Однако, когда он возвращается с электронной аппаратурой, способной установить вид и количество энергии, – ничего не происходит. Когда целителю удается вынуть камень из мочевого пузыря и экземпляр бережно увозят в Европу, чтобы там сравнить его с рентгеновским снимком, – он исчезает из запечатанной банки.
Это не отдельные неудачи, от которых можно отмахнуться – продолжает Л.Уотсон. – Они взяты из длинного ряда случаев, к которому невольно причастен каждый, кто когда-либо пытался ис – ' следовать филиппинский феномен. Об операциях можно снимать фильмы, но нельзя сделать ни одной картины, которая окончательно и однозначно доказала бы их реальность. Можно проводить эксперименты, но, прежде чем они достигнут необходимого для академической науки уровня, что-то всегда случается.
С научной точки зрения ситуация абсурдна, однако она характерна не только для Филиппин. Сравнивая свои записи с заметками тех, кто работал в других частях света, я узнал о домовых, которые, затемняя обстоятельства происходящего, включаются в игру всякий раз, когда исследователь устанавливает аппаратуру, о бесценных магнитофонных записях, которые сгорают накануне воспроизведения, о важных свидетельствах, исчезающих без следа.
Можно считать все это совпадением или же промахами экспериментаторов, пока лично не познакомишься с этими людьми. Никто из них не страдает некомпетентностью и не является параноиком, никто не заинтересован в путанице, все они хотели бы получить простой и прямой ответ – на свой вопрос. Но независимо от нашего желания о некоторых вещах, возможно, ничего нельзя узнать. По крайней мере при нашем современном подходе.
Поэтому, – пишет далее Л.Уотсон – мы пытаемся найти новые и менее прямые подходы, но, вероятно, есть черта, которую мы в данное время не можем переступить.
Впоследствии эта черта, может быть, отодвинется и неожиданно каждый получит доступ к решению проблемы, ранее казавшейся безнадежной. В науке такое часто бывает, но создается впечатление, что в данной конкретной области кто-то ставит препятствия перед нами нарочно! То ли чтобы окончательно нас отвадить, то ли чтобы мы не искали новую информацию слишком для нас далеко. Возможно, на этих границах мы сражаемся с собственным упрямым подсознанием. Или же – как кто-то предположил – за нами в нашем планетарном детском саду строго приглядывает космическая няня.
Я не знаю ответа, но я начинаю понимать, что строитель этого барьера не всегда милостив. Я по- прежнему буду искать новый путь к необходимому для нас пониманию, но должен признаться, что именно здесь, на краю внезапно разверзшейся пропасти, я испытываю некоторый страх».
Следом за автором той книги я тоже испытываю некоторый страх, что, впрочем, не мешает мне в меру своих сил и возможностей продолжать мои скромные исследования.
«Все вывернуто наизнанку…»
Оксана Шверник из украинского города Мариуполя установила связь со мной вполне обычным в таком нехитром деле образом. Прислала на мое имя обширное письмо в издательство, где вышла в свет моя очередная книжка. Я отозвался на ее послание и указал в своем ответе номер моего домашнего телефона.
Оказавшись осенью 1999 года по служебным делам в Москве, Оксана позвонила мне, и спустя пару часов мы с ней встретились в центре города. Тридцати с небольшим лет от роду, она была, по ее словам, прирожденным медиумом. В другом месте этой книги, где пойдет речь о контактах с загробным миром, я перескажу две истории про ее беседы с душами умерших. С ее слов я записал полтора десятка таких историй, каждая из которых любопытна по-своему…
Оксана утверждала, что не просто умеет общаться со странно выглядевшими жильцами густонаселенной потусторонней реальности, но к тому же обладает и уникальной способностью заглядывать мысленным взором как в прошлое, так и в будущее живых людей.
Услышав такое заявление из ее уст, я с ходу предложил ей:
– Давайте немедленно поставим вместе с вами эксперимент наВ мне. Расскажите мне о моем прошлом, а также и о моем будущем:
Женщина внимательно, очень внимательно посмотрела на меня большими карими глазами.
– Люди не любят узнавать про события из своего собственного будущего, – сказала с расстановкой она. – Они боятся таких знаний.
– Я тоже боюсь, – криво улыбнувшись, промямлил я. – Но ради того, чтобы вкусить сладость эксперимента, готов подставить собственную душу под… э-э… под ваш медиумический дамоклов меч.
