но в зоне сосредоточения и на несколько километров в округе репродукторы не отключались. Когда из коттеджа выскакивал по своим делам сонный его обитатель, он непременно слышал негромкий нежный голос:
Отдых заслуженный твой да ничто не нарушит отныне.
На тюфяке полосатом спи, не зная забот.
Если ж возникнет нужда и настанет час облегчиться
Сделай что надо скорей и в объятья Морфея вернись...
И обитатель коттеджа возвращался, ежась от ночной прохлады, к освещенной прожектором двери, на ощупь находил не остывшее еще ложе и засыпал умиротворенный. Сны о прошедшем не мучили его. Хорошо потрудилась под руководством товарища Н. и его ближайших сотрудников группа спецназначения во главе со Степаном Сильвестровичем Рейсмусом, которому приданы были лучшие части местных писательских соединений. Можете не сомневаться: сирены пели не что попало, не с чьего-нибудь, а с их проверенного голоса. Творческой интеллигенции необходимо твердое идейное руководство, против этой истины не попрешь.
Поутру заколотило, зазвенело, забилось железо о рельс - побудка. Бодрые, отдохнувшие, умылись обитатели коттеджей, с аппетитом поели каши ячневой, дробленой, выпили чаю из алюминиевых кружек, построились в колонны и пошли на работу. Нежно пела им со своего насеста Прекрасная Елена, да так, что каждому казалось, будто ее песня - для него одного, не для кого-то еще. Так заворожила она конструктора третьей категории Вячеслава, что он как вкопанный встал на плацу, мешая движению колонны, и стоял там, пока распорядитель в костюме и с красной повязкой на рукаве не подтолкнул его энергично в спину. Вячеслав занял свое место в строю и двинулся вместе со всеми за ворота, но все оглядывался и оглядывался - и тогда даже, когда не было больше видно милой головки над автомобильной платформой и только слышался усиленный динамиками чарующий голос:
Друг мой! Лопату возьми или даже носилки ручные,
Илистый грунт подымай из глубин Великих Прудов.
К вечеру день подойдет, бригадир сочтет кубометры
Кто хорошо поработал, тот и лучше поест.
Конструктор третьей категории, обладатель красного диплома Вячеслав шире расправил широкие спортивные плечи, надежнее примостил на одном из них лопату штыковую вверх штыком и твердо стал печатать шаг. Не пропитания ради, не за почет и славу, а только под чарами сиреньих голосов - или только одного из них, голоса Елены, дочери Ипполита? Даже не оглядываясь по сторонам, он почувствовал, что справа от него и слева, впереди и сзади люди подтянулись, поступь их слилась в едином ритме, и не надо было никого тыкать под ребра. Быстрее пошла колонна, чтобы поскорее вонзить в податливый прудовый грунт заточенные клинки лихих черенковых лопат.
Нам часто доводилось слышать неумные, вредные разговоры о том, что, дескать, трудовой энтузиазм в чистом виде, не подкрепленный жирными кусками материальной заинтересованности, есть выдумка, не имеющая отношения к экономическим реалиям. Вздор! Мы, с первого дня эксперимента находившиеся в самом его горниле, то есть в кабинете товарища Н. и прилегающих к нему служебных помещениях, мы свидетельствуем, что трудовой энтузиазм, разбуженный пением Елены, Дориды и Гегемоны, стал созидательной силой. В кабинет товарища Н., как на командный пункт наступающей армии, стали поступать донесения о кубометрах вынутого грунта, тоннах молока и молочных продуктов, о бетонных блоках и штуках текстиля, а также об изделиях номер семнадцать-эм, согласно номенклатуре предприятия АГ-518. И если ткани оказались линялыми, блоки - с недовложением цемента, а гектолитры разлитой по молочным бутылкам жидкости имели нездоровый синеватый оттенок, то это все следует отнести к издержкам первого шага. Знаете, сколько физики раскручивают свой циклотрон, чтобы вмазать наконец ядром по ядру? Но уж если вмажут, если предъявят документы и надежных свидетелей, то все: гром победы раздавайся.
Ах, этот радостный угар первых побед! Тут как на войне: противник смят и отброшен, на плечах неприятеля войска врываются в населенные пункты, с ходу форсируют водные преграды и, оставляя за собой рассеянные вражеские группировки, неумолимо движутся вперед. Растянуты коммуникации? Потом подтянем. Давно не подвозили горячую пищу? Потом накормим. На каком-то участке фронта неприятель зубами вгрызся в землю и не хочет отходить? Потом уничтожим. А пока - только вперед!..
К середине дня поступила сводка с молокозавода: кончилось сырье. Коровы дали все что могли в конкретных, исторически сложившихся условиях. 'Не сметь останавливать производство! - кричал в телефонную трубку товарищ Н. - Партбилет положишь на стол! Молока нет? Не маленький, сам знаешь, что делать. Не знаешь? Разбавляй! Чем разбавлять? Водой, мать твою так, водой... Люди ждут молока, дети ждут молока, а ты не знаешь, чем разбавлять? Какой еще, к матери, ГОСТ? Пиши временные условия. Вечером слушаем тебя на бюро...' И - хрясь телефонную трубку на рычаг.
После обеда позвонили с Великих Прудов: фронт земляных работ, с опережением графика продвигавшийся в заданном направлении, совершенно неожиданно и в полном противоречии с проектом вышел на скальный грунт. 'Рвать!' - приказал товарищ Неунывайло, и над Великими Прудами загрохотали взрывы. Кого-то засыпало. Раненых перевязывали на месте, и все, кто мог еще держать в руках носилки, возвращались в строй. Большие сражения не обходятся без жертв. Главное, что линия фронта, затормозившая было у скального грунта, вновь покатилась вперед.
Стоп. Нет, это мы не о фронте работ в районе Великих Прудов. Это мы по поводу собственных писаний. Увлекшись изложением героических событий, заразившись энтузиазмом их участников, мы потеряли бдительность и бездумно залепили в текст полную фамилию товарища Н., что, поверьте, не входило в планы, да и кто бы такое позволил нам, скромным бытописателям тех огненных дней? Но слово произнесено, а такое - это совсем не воробей. Неунывайло вы видите в этом имени хоть что-нибудь воробьиное? Напротив, налицо редкостный этимологический феномен: товарищ Н. и впрямь никогда не поддавался унынию, ему были чужды пессимизм, нытье, колебания.
...Есть крохотные бытовые черточки, которыми жива настоящая литература: стакан крепчайшего чая на столе командарма, наполеоновская походная кровать, мягкие сапоги и короткая гнутая трубка - ну, вы знаете, что мы имеем в виду. Мы тоже нашли такую черточку и спешим познакомить с нею читателя: ни товарищ Н., ни ближайшие его сподвижники не обедали в первый день эксперимента. Миловидные девушки в белых фартучках разносили по кабинетам бутерброды с чем Бог послал, все кушали на своих рабочих местах, и никто не роптал, понимая необходимость жертвовать малым во имя великого. Кстати, о великом. На Великих Прудах тоже обедали прямо на рабочих местах. Подтянули походные кухни, раздали хлеб, плеснули каждому супу - по черпаку в миску. Поели люди, подкрепились - и за работу. Потому что в конечном счете самое главное для нас не что-то там этакое, не абстрактные посулы, не всякая разлюли- малина, а производительность труда.
11
Теперь, когда наша история близится к концу, всякому читателю должно быть абсолютно ясно, что пишется она вовсе не как производственная проза хотя и отвергаемый некоторыми, но объективно очень нужный литературный жанр,- а скорее как проза историческая, может быть, даже нравственно-историческая или нравственно-бытописательная; трудно уложить полет мысли в прокрустово ложе жанра. Во всяком случае - ни слова больше о трудовых буднях и праздниках, о закрытии дневных норм, о передовиках и отстающих (были, увы, и такие), о технологии земляных работ, молокопродуктов и железобетона, не говоря уже о продукции предприятия АГ-518, о которой мы и сами имеем смутное представление,- нам бы только довершить начатое, досказать в общих чертах историю выдающегося эксперимента по сиренизации Несуглинья, одобренного суровой, но справедливой Москвой и блестяще проведенного аппаратом, который долгие годы возглавлял товарищ Н. Вон какая длинная фраза вышла - зато одним махом мы сформулировали стоящие перед нами задачи и отмели неоправданные ожидания некоторых представителей нашего, самого читающего в мире народа.
Вот уж действительно - самый читающий народ. Что для него ни издай, каким тиражом ни запузырь - все равно раскупят и прочтут. А не прочтут, так все равно раскупят - надо же на что-то деньги тратить, зря, что ли, их печатают (это равно относится как к деньгам, так и к книгам). Но справедливо и обратное: то, что не издают, все равно читают. Скажем, еще очень плохо и недостаточными тиражами издают у нас произведения авторов этих строк, однако куда ни приедешь - в тот же город Н. на читательскую конференцию или в Сочи на ежегодный слет любителей бытовой прозы,- всюду просят автографы. Или возьмем путевые заметки старого грека, который, говорят, к тому же был и слепым, но, несмотря на это,
