И сама Тамара, и ее соседи, и ее родственники напрямую увязывают обрисованную кошмарную фантасмагорию с феноменом 'жизни после смерти'. В такой точке зрения на случившееся есть свой резон. Ибо в общую канву загадочных событий оказалась жестко вписанной цепочка невероятных происшествий в ходе похорон и после похорон матери Тамары.
Все началось, как мы помним, со дня смерти бабушки Тамары. Все завершилось или, точнее, почти завершилось явлением призрака другой покойницы – матери Тамары – к Виктору Орлову, человеку с плохим характером.
Остается констатировать, что все эти события в доме семьи Харченко были, скорее всего, звеньями одной цепи.
Между прочим, определенная часть событий – вовсе не в диковинку для нас с вами. Тамара Харченко сообщает:
– Самое поразительное, что я услышала фразу 'Вот она!' вовсе не ушами. Фраза прозвучала непосредственно в моей голове, внутри нее.
Вернемся к одной из контактных историй, обсуждавшихся ранее. Мария Верещагина, толкуя о своей встрече с незримым ночным гостем, вспоминает:
– Голос зазвучал прямо в моей – голове. Феномен куда более массированной, нежели в 'случае Верещагиной', психической атаки на мозг человека подробно рассматривался мною, когда вел я речь о 'случае Якова Приймы', 'случае Ксении Яковлевой', 'случае Искандаровых'.
Не менее подробно излагались и отчеты, скажем, о самостийных перемещениях тех или иных предметов быта в домах, где 'нечисто'. Если в квартире Тамары летали шпингалеты, то в доме Искандаровых выпархивали из книжного шкафа книги и норовили злобно врезать людям по мозгам… Шаги невидимок слышали следом за Тамарой Людмила Бастракова, Татьяна Стрелкова, ночной сторож Андрей… Страшный грохот в ходе протекания контактной процедуры раздавался не только в квартире Харченко, но и в квартире – помните? – Галины Меркуловой из города Подольска, а также в ростовском Дворце пионеров…
Людмилой Ба-страковой, как и в 'случае Харченко', тоже отмечен феномен самораспахивающихся дверей…
Кум и тетка Тамары сообщают о том, что 'нечистая сила' душила их по ночам. Но ведь о сходном происшествии уведомляет нас и Дмитрий Зубарев из Ашхабада:
– На мою грудь садится кто-то невидимый. В следующую секунду чья-то незримая рука хватает меня за горло!
Он же упоминает о временном параличе, разбившем его тело, едва та наглая рука хищно вцепилась ему в глотку. Кум и тетка Тамары, в свою очередь, заявляют о том же самом. Кратковременный паралич тела отмечен и в сообщении Якова Приймы.
Как мы видим, те или иные штрихи контактных ситуаций, чужеродных, казалось бы, по своему существу, гулко резонируют между собою. Обнаруживаются в ситуациях определенные параллели, некоторые внутренние смысловые стяжения. И эти параллели буквально режут глаза. По контактным историям упорно бродит достаточно однообразное эхо, так сказать, одной и той же песенки. Звучит в них один и тот же мотив, напеваемый, говоря метафорически, где-то в невозможных запредельных далях. Где и кем напеваемый?
Может быть, ответ на вопрос сокрыт в 'гипотезе ночного сторожа'? Ночной сторож Андрей предложил свести проделки незримых налетчиков непонятно откуда к единому корню. Все они есть деяния, 'подвиги' выходцев из-за могильной плиты. Это дают о себе знать тем или иным образом души умерших людей.
Воздержимся до поры до времени от комментариев гипотезы. Отметим одно: в 'гипотезу ночного сторожа' идеально вписываются события в доме семьи Харченко.
А теперь продолжим обзор контактных сообщений. Вот что рассказала Анна Соломоновна Винокурова, 77-летняя слепая женщина, живущая в Подмосковье:
– Недавно умер мой муж. Начиная со следующего после его похорон дня муж стал по ночам приходить ко мне. Более того, взял за привычку, идиот этакий, приводить с собой и других покойников. Они молча входили тесной группкой в три-четыре человека в дом непосредственно, представьте себе, сквозь стену!
Мои глаза ничего не видят, я воспринимаю мир с помощью ушей. У меня – очень острый слух… Так вот, я всякий раз мгновенно просыпалась, едва заслышав среди ночи шаги. Покойники входили в комнату, гремели стульями, рассаживаясь на них, и принимались разговаривать. И эта жуть творилась почти каждую ночь на протяжении двух лет.
– О чем же они беседовали с вами? – спросил я.
– Со мной? – удивилась Винокурова. – Да они не обращали на меня ровным счетом никакого внимания! Словно меня вообще не было в тот момент в комнате. Они общались между собою, полностью игнорируя все мои попытки встрять в их беседы. Положим, я говорю им: 'Ребята, хватит мотать мои нервы.
Немедленно уходите туда, откуда прибыли, и никогда более не являйтесь сюда'. В ответ – ноль внимания. Или я говорю: 'Зачем вы делаете так, что я становлюсь как парализованная, когда вы заявляетесь? Только язык шевелится во рту, а руки и ноги не двигаются… Как вам не стыдно издеваться над старой женщиной?' Снова – никакой реакции с их стороны на мои слова.
– А каким образом вы узнали, что среди ночных визитеров, которых вы, слепая, не видели, был ваш покойный муж?
– Ну и ну… А я-то думала, вы умнее, чем кажетесь. Да ведь покойники разговаривали! И я отчетливо, ясно слышала голос моего муженька, – протяжно, с разочарованной интонацией в голосе молвила Анна Соломоновна.
– О чем они толковали между собой?
Винокурова смущенно засопела в ответ.
– Боюсь, вы не поверите мне, – проговорила она после долгой паузы.
– Так все-таки о чем?
