дотащил, на чистом упрямстве – взялся зубами, оторвал от паутины, да так и держал все время.
Минут через десять он перебрался на каменистый склон, отполз на несколько шагов и тут же сел наземь, не в силах сладить со слабостью в ногах.
Пожалуй, все увиденное могло отбить охоту переправляться у кого угодно, однако Нефтис, верная долгу стражницы, не могла оставить правителя одного. Она решительно отдала Юккуле копье, подступила к краю обрыва и взялась за нить паутины.
Настала очередь Найла испуганно хвататься за острые края камней, глядя, как женщина колышется на неверной опоре над каменной бездной.
Начальница стражи весила куда больше правителя, а потому порывам ветра не удавалось швырять ее так же легко, как Найла, но один раз у соседней паутины получилось-таки поймать женщину за прядь волос. Нефтис остановилась лишь на мгновение – потом решительно дернула головой и поползла дальше, а густая прядь рыжих волос осталась реять над пропастью, как памятник человеческой отваге.
– Молодчина! – Найл принял ее в свои объятия, крепко поцеловал и посадил рядом, держа за плечи. Молодец. Надеюсь, остальные тоже доберутся.
Однако дальше все стало до обидного легко и безопасно: к «мосту» подошел один из детей, взялся за паутину, тут же ее брезгливо бросил, быстро и неразборчиво поболтал с паучком из детской же компании. Тот подбежал, подхватил мальчишку четырьмя средними лапами, а на четырех оставшихся почти мгновенно перемахнул на другую сторону – и поставил паренька перед глазами Найла и Нефтис.
– Великая Богиня! – схватился за голову Найл. – Как же я сам не догадался?! Это же так просто!
Переправа закончилась через час.
Потом путники шли вверх по склону. Особых препятствий тоже вроде не встречалось – так, отдельные валуны, прочно сидящие в теле горы, да мелкие острые выступы, готовые в кровь разодрать ногу.
Просто двигаться постоянно вверх по крутому уклону было долго и нудно. Поначалу правитель еще всматривался время от времени в высокий, четырехэтажный дом с двускатной черепичной крышей, который медленно увеличивался в размерах, но потом перестал, глядя только себе под ноги.
Они уткнулись в стену почти в тот самый миг, когда солнце утянуло последние лучики за изломанный кряж вдалеке.
«Надо же, стекла в окнах уцелели» – устало удивился Найл. В окнах отражались сияющие на закате облака, его усталое лицо и трое пауков позади. Что скрывается внутри дома, разглядеть не удавалось.
– Дверь здесь, мой господин, – послышался голос Нефтис.
Черный прямоугольник открывал вход в обширное пустое помещение.
«Поместимся», – прикинул Найл и приказал:
– Все внутрь! Остановимся на ночлег здесь. Укладывались уже в полной темноте. Люди негромко переговаривались, деля места, бурчали, сталкиваясь во мраке. Время от времени кто-то из еще не нашедших себе угол наступал на уже улегшегося, и доносился недовольный вскрик, но вскоре все угомонились.
– Я постелила нам у стены, мой господин, – негромко сообщила отыскавшая правителя Нефтис.
– Хорошо, – кивнул было Найл, но ощутил осторожное прикосновение к спине.
– Я принесла наши циновки и одеяла. – прошептала Завитра.
Найл растерялся. И обидеть никого не хочется, и спасть со всеми сразу он тоже не может.
– Вы пока ложитесь, а мне еще нужно подумать, – выкрутился он.
Девушки отступили.
Правитель честно уселся рядом со входом и, борясь со сном, поднял глаза к черному, как глаз скорпиона, небу. По левую руку купол усеивали искорки звезд, а по правую на полнебосвода царила абсолютная мгла. Странно, туч днем не появлялось, и вот так, в одночасье, наползти они не могли. К тому же, в воздухе не ощущалось обычной для надвигающегося ливня влажности. Может быть, в горах все происходит иначе?
Найл немного подождал, но граница звездного шатра и абсолютного мрака не сдвинулась ни на шаг. Зато правитель обратил внимание, что от моря в направлении нагорной мглы тянутся поблескивающие рукава – звезды как бы охватывали темноту с двух сторон, стремясь сомкнуться у далекого горизонта, очерчивая почти правильный круг тьмы огромного размера.
По ногам ощутимой струйкой потек холод. «Этак мы замерзнем к утру» – подумал Найл, мысленно вызвал Дравига и попросил затянуть вход паутиной. Смертоносец прислал двух молодых пауков, которые быстро отрезали путников от невзгод внешнего мира.
«Пожалуй, на сегодня это все», – решил правитель, отступил вглубь убежища и вытянулся вдоль стены, потеснив какую-то девушку. Ноздрей коснулся легкий аромат можжевельника. Неужели Мерлью? Словно бы во сне, случайно, Найл обнял ее за талию, уткнулся носом в шею и позволил глазам слипнуться до утра.
– Найл, вставай!
Правитель открыл глаза, увидел склонившуюся над собой принцессу и рывком сел.
– Что случилось?
– Тихо, – шепнула она. Людей разбудишь. Пусть спят. Пойдем.
Девушка отодвинула разрезанный с одной стороны паутинный полог и выскользнула наружу. Правитель поторопился следом. Принцесса Мерлью сторонилась его с того самого дня, точнее – ночи, когда они посетили солеварню, и теперь Найл лихорадочно пытался угадать, что же могло случиться такого, чтобы Мерлью вдруг изменила свое отношение.
А на улице рождалось утро: солнце еще не появилось, но небо уже налилось яркой голубизной, сверкали изумрудными переливами далекие горные вершины, расползались по ущельям и расселинам хлопья тумана. Давно забытый легкий утренний морозец бодрил, как первый глоток росы из чашки уару.
Принцесса почти бегом обогнула дом – Найл с удивлением обнаружил, что с обратной стороны в нем не четыре, а только два этажа – вошла в распахнутую дверь, сбежала вниз по ступенькам короткой лестницы, повернула и толкнула створку еще одной, внутренней двери.
– Смотри!
Мерлью вошла внутрь и отступила, пропуская правителя. Найл шагнул следом и изумленно охнул:
– Не может быть!
Они оказались в прошлом. В далеком, легендарном прошлом – словно и не миновали в окружающем мире сотни лет, словно и не возрождались, и не рушились вновь цивилизации, словно не росли в различных уголках планеты могучие Богини, словно под солнцем так и не сменили животных непобедимые насекомые, а Земля и уцелевшие на ее просторах люди не попали под власть расчетливых и хладнокровных разумных пауков.
Широкая гостиная. Пол от стены до стены застелен толстым паласом, тонкие светлые занавески закрывали окна, стены отделаны были дубовыми панелями. Роскошная пятирожковая люстра под потолком. Еще в зале стояли несколько стульев и три стола – на каждом вазочка, а в вазочке – небольшой букетик полевых цветов. И наконец – два зеркальных шкафа, за стеклянными створками которых сверкали гранями хрустальные рюмки, графины, фужеры. Все было покрыто толстым слоем коричневой пыли, но впечатление от этого не становилось слабее.
Чудо – судьба явила пред путниками чудо!
Теперь стало ясно, почему принцесса нарушила обет враждебности – она хотела разделить свой восторг с кем-нибудь еще. Но с кем? Ведь не с детишками же – маленькими дикарями, которых жизнь научила ценить лишь еду, одежду и оружие. И не со слугами пауков, которые ценят то же самое, плюс преданность хозяевам. Только Найл мог понять ее чувства. Причем сам-то он видел похожие комнаты в Белой Башне, а вот Мерлью могла только прочитать о подобном в книгах – и вдруг увидела воочию.
– Как все это могло сохраниться, Найл?
– Очень даже просто, – пожал плечами правитель. Хозяева узнали о приближении Кометы, собрались, уехали в космопорт и улетели на другие звезды.
– И все бросили?
– А зачем им это все? – опять пожал плечами Найл. – Мы тоже ничего отсюда не возьмем. Эти бокалы красивые, но очень хрупкие, надолго их не хватит. Занавески? Так ведь у нас нет окон. Стул ты с собой тоже не понесешь, тяжеловат, а пользы особой нет. Стол – тем более. Все, что здесь сохранилось, нужно только здесь и нигде больше.
