– Да. Единственная дорога в город ведет под склонами Северного Хайбада, вдоль берега озера. Там он и будет нас ждать. Он знает, что у нас двести слабо вооруженных, неопытных воинов и много смертоносцев. У него триста хорошо обученных и вооруженных бойцов и пять десятков пауков. Он совершенно уверен в победе. Совсем недавно, при точно таком же соотношении сил северян и пауков, они уже разгромили армию смертоносцев. Теперь все будет иначе. Ты заметил, Дравиг, что у северян всегда намного больше двуногих воинов, чем восьмилапых. Наверное, этот происходит потому, что в их климате, когда несколько месяцев стоит холодная зима, беззащитные насекомые вынуждены очень долго прятаться по норам и надеяться на удачу. Человеку там легче выжить, чем смертоносцу. Поэтому среди них больше людей, чем пауков, поэтому у них такие армии, и поэтому они разработали удобную для себя тактику. Именно с помощью своей тактики им удалось разгромить нас в прошлый раз. Среди нас мало людей и много смертоносцев, нам их тактика не подходит. И на этот раз мы заставим их воевать по нашим правилам.
– Готов следовать любым твоим приказам, Посланник, – с готовностью откликнулся Дравиг.
– Итак, – продолжил правитель, – шериф поведет своих воинов к тебе навстречу. Он оставит гарнизон из одного-двух десятков человек в защищающей ущелье крепости, пару человек в самом поселении. Может, и того меньше – ведь со стороны империи ему никто не угрожает. Это значит, что в городе не останется никого, кто сможет его защитить!
– Да, Посланник, – мысль о беззащитном человеческом поселении вызвала в Дравиге атавистический приступ голода.
– Ты встретишься с армией шерифа под скалами у озера. Но ты не станешь с ней сражаться. Ты обойдешь ее верхом. Люди не умеют бегать по скалам, а те пять десятков паучат, которыми располагает гарнизон, не смогут задержать твою двухтысячную лавину даже на минуту. Шериф пока не представляет такой возможности. Он думает – если пауки уйдут вверх, они оставят без прикрытия слабеньких двуногих, которых можно будет смять, растерзать, затоптать. Он не знает, что людей на берегу не окажется, и топтать будет некого. Обойдя шерифа, ты устремишься к городу – а бегают пауки тоже куда быстрее людей. В Приозерье ты немедленно перетянешь паутиной ущелье, чтобы никто из крепости не смог прибежать в город на помощь. Ты понимаешь меня, Дравиг?
– Да, Посланник.
– Поначалу шериф не очень испугается твоего маневра. Ведь сами по себе пауки не способны захватывать города. Они не умеют выламывать крепкие двери, не способны пролезть в узкие окна, не умеют поджигать крыши. Смертоносец не способен добраться до хорошо спрятавшейся жертвы, даже если смог ее парализовать. Разумеется, это всего лишь вопрос времени, но шериф понадеется быстро вернуться в город и всех вас уничтожить. Так вот, самое главное. Я очень постараюсь совершить чудо, и вместе с двуногими воинами оказаться рядом с Приозерьем как раз к моменту твоего прихода. А против человека, дорогой друг, незащищенные двери и окна бессильны. Ты готов, Дравиг?
– Да, Посланник. Мы выполним твой приказ в точности.
Серая масса смертоносцев качнулась, и помчалась вдоль берега.
– А сам-то ты готов совершить чудо? – с усмешкой спросила Магиня.
– Теперь у меня нет другого выхода, – сухо ответил Найл.
– Тогда настала моя очередь читать лекцию, – кивнула Мерлью. – Собери своих братьев поближе ко мне, чтобы не кричать.
Магиня приподнялась над камнями на полметра и громко, четко предупредила:
– Слушайте меня внимательно, ребята, слушайте и запоминайте, потому, что от этого зависит ваша жизнь. Первое. Почему человек живет на воздухе и тонет в воде? Потому, что в воздухе много кислорода, а в воде мало. Если воду насытить кислородом, то ей можно дышать. Такие эксперименты ставились больше тысячи лет назад, еще в двадцатом веке, в Великобритании. Правда, на собаках. Второе. Почему человек погибает от переохлаждения? Потому, что он приспособился поддерживать температуру своего тела постоянной. Остывая, человеческий организм направляет все силы на поддержание повышенной температуры до тех пор, пока силы не кончаются и он не умирает. Если терморегуляцию тела отключить, то оно способно спокойно и без вреда существовать при охлаждении до температуры таяния воды. Правда, такой холодный человек ведет себя, как сонная муха или замерзающий паук. Третье. Почему многие люди умирают, когда условия для их жизни еще не исчерпаны полностью. Ответ – просто от страха. Все поняли?
Ближайшие братья закивали.
– Вот и хорошо. Тогда повторяю еще раз. Первое. Я умею делать воду богатой кислородом. Держитесь ближе ко мне. На моих водолазов не смотрите, у них отцы жили в воде, деды жили в воде, прадеды жили в воде. Они некоторое время и в простой воде выживать могут. Второе. Вот таблетки, заглушающие на несколько дней работу системы терморегуляции организма. Третье. Не бойтесь ничего. Понятно? Ну, тогда глотайте таблетки.
Найл, так же как и все, закинул в рот серый с черными вкрапинками безвкусный диск, наклонился к луже и запил.
– Теперь сидите и любуйтесь небом. Лекарство подействует только через полчаса.
По небу ползли облака. Маленькие, пушистые. Разбросанные друг от друга на сотни метров. Никуда не торопились, ни к чему не стремились. Их ослепительно белые бока нежились в теплых объятиях синевы, их никто не хотел сожрать, поработить, просто убить. Они тоже не желали ни чьей смерти или поражения. Но это не имело никакого значения, потому, что ветер над пустыней всегда дует только в одном направлении – к вершинам Северного Хайбада. Еще пара часов неспешного скольжения, и пухлые бока напорются на бесстрастные холодные пики, и милые существа закончат свой жизненный путь, пролив свою прозрачную кровь на крутые горные склоны – чтобы внизу, на суетливой земле, могли журчать ручьи и реки, чтобы росла трава и деревья, бегали кролики, мокрицы, летали утки и стрекозы. Чтобы люди могли попить чистой воды, поесть мяса, закусить румяным яблоком, а потом взять мечи и со свежими силами пойти убивать друг друга.
– Пора, – кивнула принцесса Мерлью. – Старайтесь держаться рядом. Во всяком случае, не удаляйтесь дальше двадцати метров.
Она легко взмыла в воздух, молниеносно промелькнула над головами и, подняв тучу брызг, шумно рухнула в озеро. Тотчас в этом месте забурлила вода, словно в глубине водоема запылал огромный костер.
Подданные хозяйки Серых гор тут же с готовностью попрыгали следом.
Найл подошел к крайнему камню, взглянул в прозрачную воду. На глубине около метра просвечивал, словно ступенька, еще один ровный камушек. Правитель спрыгнул на него, шумно втянув воздух сквозь сжатые зубы – холодно! Вода доставала до пояса. Подол надетой под кирасу туники мгновенно намок, и по ней влага медленно поползла вверх.
Посланник сдвинулся немного вперед, нащупал край «ступеньки», попытался высмотреть что там дальше, в глубине. Разобрать ничего не удавалось и правитель наугад сделал еще один шаг.
Поверхность воды стремительно промчалась вверх и сомкнулась у него над головой. Дыхание перехватило. Найл понял, что сделать следующего вдоха уже не сможет, со всей силы оттолкнулся ногами, но вместо того, чтобы всплыть на поверхность, ухнул лицом вниз – тяжелая кираса перевесила и потянула своего владельца на дно.
Перед глазами запрыгали цветные круги, горло сперло, легкие горели. Правитель лихорадочно попытался встать на ноги, с тоской взглянул вверх, на пляшущую там серебристую границу бытия и не бытия. Дыхательные рефлексы пересилили и он, с ужасом осознавая происходящее, сделал вдох.
Возникло такое ощущение, словно в грудь налили жидкий лед. Слова – окоченел, замерз, застыл – здесь не подходили. Холод в груди переходил за рамки осознаваемого, он был таким сильным, что Найл забыл даже про удушье. Он попытался поскорее выдавить из себя этот холод, вытолкнуть его, и это даже удалось – но тело помимо воли сделало новый вдох. Серебряная граница разорвалась, и вниз упала Нефтис. Она еще не успела понять, что тонет, инстинкт самосохранения и паника не успели застить разум, и правитель изобразил улыбку и помахал ей: пусть знает, что он жив, что все в порядке, что она сейчас не умрет.
Стражница заметила своего господина и, похоже, даже поняла его жест, но тем не менее момент первого вдоха и для нее оказался немалой психологической травмой. Она пыталась зажать себе рот, дрыгала ногами, выронила копья, которые тут же перевернулись остриями вниз. Однако, спустя пару минут,
