Психология неудачника. Тренинг уверенности в себе

подходим к проблеме, тем сильнее эти странные (на научном языке – неадекватные) реакции. Пластинка заиграна, и мы снова и снова повторяем одно и то же, надеясь, что при каком–то толчке игла сама проскочит дальше. И это действительно происходит! Мы чувствуем освобождение, выражающееся в смехе, слезах или чувстве облегчения.

Знаете, на что это похоже? Маленькие дети очень по–разному относятся к страшным местам в сказках. Одни так боятся их, что просят эти места не читать, а вот другие требуют, чтобы им читали эту сказку со всеми страшными местами много раз, играют и рисуют эти страшные эпизоды (не подозревая, что этим открывают сами эффективные приемы психотерапии) – они привыкают к страху, осваивают, «переваривают» его, научаются с ним обращаться.

Примерно то же происходит, когда мы много раз повторяем одно и то же. Называя то, что нас травмирует, мы делаем это как бы более объективным, и чем больше мы его называем, тем более объективным оно становится. Мы освобождаемся от него.

И если проблема еще не очень глубоко засела в нас, то бывает так, что, рассказав о ней, мы полностью избавляемся от нее так же, как дети избавляются от страха.

Но если она проникла вглубь, то, к сожалению, так просто от нее не избавишься. Зная это, не давайте новым травмам записываться на старые заигранные пластинки. Анализируйте трудные для вас ситуации, не бойтесь их, рассказывайте о них. Ведь вы уже знаете, как их победить.

Защитные механизмы и сопротивление

Подлинно глубокие внутренние проблемы требуют, конечно, более сложного подхода. Но прежде чем мы перейдем к этому, мне хотелось получить ответ на простой вопрос. Ответь на него и запиши ответ в дневнике: как у тебя обстоят дела с достижением целей? Помнишь, как мы с тобой все хорошо расписали? Как обстоят дела сейчас?

Вот история из моей практики.

Как–то я вела эксперимент по изучению тревожности, то есть таких случаев, когда человек постоянно ждет неблагополучия, испытывает напряжение, волнение и страх, хотя никаких реальных оснований для этого нет. Как обычно бывает в психологических исследованиях, испытуемые разделились на несколько групп. Большинство из них испытывали тревожность лишь по поводу некоторых, действительно сложных событий жизни – когда думали о грядущих экзаменах, уходе в армию и т. п. У других таких ситуаций было больше – чаще всего к указанным выше ситуациям добавлялась боязнь говорить публично, ожидание неблагополучия со стороны других людей, страх показаться смешным. Их тревожность можно было охарактеризовать как умеренную. И наконец, у третьих тревожность проявлялась практически во всех ситуациях, они волновались буквально обо всем. Была еще одна группа, но о ней мы поговорим попозже. Полагаю, вы понимаете, что тревожность – переживание очень неприятное и сильно мешающее жить, радоваться жизни.

По окончании эксперимента я предложила всем желающим пройти психологический тренинг, чтобы избавиться от тревожности, научиться справляться с повышенным волнением. Записались многие, но когда я посмотрела список, то увидела, что там в основном люди из второй, а некоторые даже из первой группы. Не было ни одного человека с сильной тревогой. Я, естественно, заинтересовалась, в чем дело, и спросила их об этом. Диапазон ответов был громадным – от отсутствия времени в связи с необходимостью каждый день выгуливать собаку до отрицания полезности психологической помощи для здоровых людей в принципе. Но среди причин почти не было объяснений, которые люди обращали сами к себе. Говорилось обо всем что угодно, кроме одного: что связано с ними лично. Когда я говорила с этими людьми, то чувствовала сильное сопротивление, тем большее, чем ближе мы подходили к их личным проблемам. Другими словами, получалось примерно следующее:

– Вам мешает то, что вы постоянно из–за всего переживаете, волнуетесь, боитесь, что будет?

– Еще бы!

– Хотите избавиться от этого?

– Больше всего на свете.

– Я могу помочь.

– А у меня каждый день расписан (или: «Я не верю в психологов, астрологов и экстрасенсов», «Характер человека может воспитывать только он сам»).

А теперь вернемся к той группе, о которой мы еще не говорили. В нее попали люди, которые, по их представлениям, нигде и никогда не испытывали тревоги и страха, часто отрицали наличие у себя подобных переживаний. Интересно, что у большинства из них были большие трудности в общении, проблемы в школе, на работе, в институте, были и другие объективные признаки того, что им есть из–за чего волноваться и тревожиться. Но они как бы не замечали реального неблагополучия и объясняли его случайностью, считали эпизодом в своей жизни.

С точки зрения психологии ситуация здесь была предельно ясная – у этих людей действует мощная психологическая защита типа отрицания, позволяющая не замечать реально травмирующих событий, не слышать беспокоящей информации.

Проблема психологической защиты – одна из самых сложных и самых интересных проблем психологии. Наиболее подробно и тонко защитные механизмы нашей психики изучены в психоаналитическом направлении, где эти механизмы были и открыты. Психологическая защита действует помимо воли человека, тогда, когда что–то очень сильно угрожает его душевному равновесию, его психической безопасности, его представлению о себе. Помимо отрицания травмирующей информации есть и другие механизмы защиты.

Первым был открыт механизм вытеснения. Его описал еще З. Фрейд. Это случаи, когда из сознания исчезают неприемлемые для человека, травмирующие его переживания, обстоятельства или сведения. С вытеснением связаны многие случаи забывания. Не того забывания, которое коренится в перегрузке информацией, невнимательности, в том, что человек не дает себе труда что–либо запомнить, а именно того, которое позволяет не вспоминать нечто, что могло бы поколебать представление о себе, например заставило бы осознать собственную низость, подлость.

Рационализация – механизм психологической защиты, похожий на сладкую оболочку горького лекарства. Объяснения, описания так «обволакивают» травмирующий факт, что он начинает восприниматься как малозначимый или даже как свидетельствующий о сильных сторонах личности, ценный и справедливый. Наиболее часто описываемые (и часто встречающиеся) типы рационализации получили названия «зеленый виноград» и «сладкий лимон». Первый связан с хорошо известной историей про лису и виноград, которую когда–то придумал раб Эзоп, а нам пересказал дедушка Крылов:

Голодная кума Лиса залезла в сад,
В нем винограду кисти рделись.
У кумушки глаза и зубы разгорелись,
А кисти сочные как яхонты горят;
Лишь то беда, висят они высоко:
Отколь и как она к ним ни зайдет,
Хоть видит око,
Да зуб неймет.
Пробившись попусту час целый,
Пошла и говорит с досадою: «Ну, что ж!
На взгляд–то он хорош,
Да зелен – ягодки нет зрелой:
Тотчас оскомину набьешь».

Прошу прощения за то, что привела этот хорошо известный текст полностью, но более точного описания механизма обесценивания недоступного, но сильно желаемого предмета, явления придумать трудно. Здесь выразительно представлены все фазы этого сложного процесса.

«Сладкий лимон» – это, прежде всего, преувеличение ценности имеющегося, причем преувеличение сильное, неоправданное, с помощью чего при сопоставлении снижается значимость недоступного. Именно этот механизм заложен в известном анекдоте про знаменитого певца: «М.! Вы дурак!» – «Да. Но голос!»

Еще один защитный механизм – проекция – обеспечивает сохранение удовлетворяющего представления о себе, психологической целостности тем, что имеющиеся у человека, но почему–либо неприемлемые для него чувства, желания, идеи приписываются другому. Так, человек недолюбливающий и желающий зла кому–либо, благодаря механизму проекции приобретает уверенность, что именно тот замыслил против него какую–нибудь пакость. Тем самым этот человек, кстати, получает оправдание своих негативных чувств и даже поступков. Вот что писал об этом механизме К. Юнг: «Подсознание одного человека проецируется на другого таким образом, что первый обвиняет второго в своих собственных грехах. Этот принцип настолько универсален, что прежде, чем критиковать другого, нам следовало бы сесть и хорошенько подумать, не придется ли нам бросить первый