К папе пришел один моряк, он как-то сбежал. Папа дал ему свой костюм. Он украинец. Сказал, что украинцы доберутся домой на Украину.
А почему же русские должны идти в лагерь?
Но почему русские самолеты нас так зверски бомбят?
16 июля
Опять мой день рождения. Мне 15 лет. Жарко. Никто меня не поздравляет.
Я решила пойти выкупаться. Ведь море всего в 100 метрах. Маме я ничего не сказала и пошла. У Ореанды спустилась к морю. Никого нет. Немцы очень далеко. Я разделась. Вижу, они кричат и машут руками. Я подумала, что они не хотят, чтоб я купалась, потому что русская. А когда нырнула и поплыла, поняла, что море заминировано. Мина круглая, рогатая качалась подо мной. Я поплыла назад. Какой-то итальянец спускал лодку, но я плыла быстрее. Схватила свое платье и бегом домой. Меня не догоняли. Маме я ничего не сказала. А волосы намочила в ванной. Все я попадаю в какие-то неприятности.
1 августа
Сегодня наша кошка приползла, в горло ей вцепилась белая старая крыса. Но Мурка ее не бросила. Папа оторвал крысу, у Мурки хлынула кровь. Папа обработал ей рану. Теперь она лежит со своими котятами.
9 августа
Ничего нового. Все так же живем под лестницей. Кошка так же спускается вниз с котятами. Они смешные, скатываются по лестнице, ходить-то не умеют.
Хожу к технику.
Немцев в городе много. Отдыхают. Румын стало меньше.
Вчера ходила на рынок. Вдруг вижу, в городском саду к позорному столбу привязан мужчина старый. На груди доска с надписью: «За доносы». Вокруг толпа людей, плюют на него, кидают камни, орут. Приговорил его городской голова на две недели. По вечерам его уводят, а с утра опять привязывают.
Облав больше нет. Наверное, уже некого ловить. А папа все равно никуда не ходит. Мама и до войны знала только дорогу из дома на работу. Так было в Севастополе и в Ялте. А теперь ей некуда ходить.
25 августа
Раньше я б готовилась идти в школу, а теперь неизвестно, когда я буду учиться. Да и буду ли. Сейчас я б пошла в 8-й класс. А так умираю от скуки. Хорошо хоть у нас много книг.
Подруг нет.
К папе ходит один румын вставлять зубы. Теперь надумал вечером петь под балконом мне серенады. Пришел с цветами. Я вылила на него ведро воды.
5 сентября
Виктор Иванович нашел новую жену. Ее зовут Нэлли. Молодая, врач. И что она со стариком связалась. Он уходит из управы. Его приглашают в какую-то русскую армию, которую организуют немцы. Ему надо ехать куда-то в Германию. Пришел прощаться. Очень расстроен, неуверен. Но собирается спасать Россию.
30 сентября
Опять приехал дядя Валя. Говорит, что лучше б нам переехать в Симферополь, чтоб быть всем вместе. Нужен пропуск. Он обещает сходить к коменданту в Симферополе. Папа согласен. Дядя Валя рассказал, что в Симферополе совсем другая жизнь. Есть школы, театр, кинотеатр, на рынке все есть и не бомбят. А здесь бомбят без конца.
Под лестницей спать уже холодно.
5 октября
Вчера соседи не хотели идти в подвал. Легли спать дома. Мы пошли под лестницу. Кошка мяукала, как никогда. Тогда папа пошел уговаривать соседей идти вниз. Только они начали спускаться, как громыхнуло снарядом с моря. Наш дом из диорита, а зашатался.
Утром посмотрели – шкафа нет, что в углу стоял. Все вещи в клочья, полстены снесло, а головка снаряда влетела в печь, что у нашей стены. Иначе б и нашу спальню разнесло.
Клименко и так нищие, а теперь и уничтожено все.
Ну почему наши так нас уничтожают? Ведь немцы живы-здоровы.
19 октября
Папа окончательно решил все бросить и уезжать. Как это выйдет? Ведь война, и кругом враги.
К нам приходит цыганка. Мама дает ей кое-какие вещи на обмен. Вчера принесла кусок мяса, похоже на собачатину. Кошкой соседи меня уже угощали. Похожа на крольчатину, это мясо синее и худое, больше костей.
25 октября
Спим дома, ближе к дверям. До полуночи сидим, ждем бомбежки, потом ложимся, как цыгане, все вместе. Похолодало. Школу открыли, но никто теперь не ходит. Наверное, некому и боятся. Кажется, война была всегда. Я уже ничего не помню.
7 ноября
Вчера ночью нас особенно бомбили. Праздник.
У папы есть работа, но за деньги ничего не купишь. Румыны больше не ходят, хорваты в море не выходят. Нет ни рыбы, ни консервов. Я страдаю от голода, а папа очень удручен.
Нельзя сказать, что мы голодаем, как в 41 году. Еще остались от лета мука, сахарин и консервы. Надо экономить. Мама стирает золой, мыло только для умывания.
Я бегаю к технику и на базар. По Набережной стало противно ходить. Море бушует, заливает до домов. Море серое, грязное и холодное. До войны оно сверкало, а по ночам на темном, спокойном море была лунная дорожка, на горизонте широкая, а к берегу сужалась. И луна была такая спокойная. Как же все ушло.
15 ноября
Нам привезли пропуск. Мама ходила в комендатуру в Ялте. Комендант подписал. Вот и все.
Мы скоро уедем.
Приходила немецкая медсестра. Она займет нашу квартиру. Увидала стулья с резной спинкой. Выпросила один стул. Сказала, что даст машины, чтоб увезти вещи. А стул отправит своему папе в Германию. Странно. Могла б просто отобрать.
20 ноября
Мы собираем вещи. Наша кошка мечется, залезает в чемоданы. Утром вылезает и смотрит на нас. Боится, что мы ее бросим. Мама никогда не сделает такой подлости.
22 ноября
Сестра Шарлотта дала машины. Погрузили вещи, но настал вечер. Ехать нельзя. Папа пошел ночевать в машину.
23 ноября
Ночью был переполох. Папа повернулся и как-то зажег фары. Сбежались немцы. Папа не знал, как выключить. Потом все успокоилось, фары выключили.
