терпит. Сила может не действовать только тогда, когда она уравновешена другой силой. А что она должна быть уравновешена, установил еще Ньютон. Сила не может быть «сама по себе», или как мы говорили, она не может воздействовать на «пустоту». Такой контрсилой в «божественных раскладах» является сатана. Эти две силы отнюдь не статичны, это ясно видно из того, что наш мир неравновесный. С одной стороны, неживая его часть движется в направлении роста энтропии, с другой, сама жизнь противодействует ее росту, а сам факт ее возникновения оказавшийся с позиции теории самоорганизующихся систем — всего лишь громадным скачком упорядоченности, показывает, что сатана здесь не причем. Он может влиять и изменять, но не создавать.[104] Мгновенное выравнивание силы Бога и сатаны означало бы неизбежную тепловую смерть Вселенной — состояния, которого так боялись мистические романтики XIX века. Впрочем, то что тепловая смерть в принципе невозможна, еще никто убедительно не доказал и пока доказательств не видно, слишком много действующих факторов.
Как же пересекается взаимодействие Бога и сатаны в одном, отдельно взятом индивиде, или в целых группах отобранных по какому-либо из параметров? Для этого вспомним, что по господствующим практически всю историю человечества представлениям, конечным этапом жизни любого индивида является попадание в постмортальный потусторонний мир, называемый в авраамических религиях адом или раем. Интересно, что у древних арийцев, где не было жестко персонифицированной ипостаси зла, не было и разделения на ад и рай. Как правило, все, вне зависимости от своих деяний при жизни, перемещались тем или иным способом в подземный мир, холодный, сырой и абсолютно скучный, где не было ничего, где люди, потерявшие все качества характеризующие личность, терялись в принципе, а время останавливалось — полный аналог с Черной Дырой, где для внешнего отдаленного наблюдателя время идет, а для объектов находящихся внутри — останавливается. Я только не понимаю, откуда древние это знали? Очевидно, что человек перемещался в низкоэнтропийный мир. Христианство, заимствованное частью из иудаизма, а частью из манихейско-митраическх доктрин, довело энтропию рая до абсолютного минимума, т. е. до нуля. Это на первый взгляд кажется удивительным, ибо рай как-то априорно ассоциируется с неким тропическим садом, где доминирует «блаженство». Но что конкретного в этом саду? Чувства и эмоции? Их нет. Разум? Он не нужен. Развитие? Зачем? Конфликты? Отсутствуют по определению. Человек в раю абсолютно определен во всех своих проявлениях, а личность у него совершенно отсутствует, она ему не нужна; в раю, как в структуре с нулевой энтропией и остановленным временем, невозможны необратимые процессы. Информационная избыточность отсутствует в принципе. Немного отличается мусульманский рай, там хоть секс разрешен, но только секс ради секса, что довольно точно характеризует народы среди которых возникла эта религия. Ну и вспомним, что рождение детей исключено даже в мусульманском раю, так что и там секс при экстраполяции на вечность (а жизнь в раю вечна) превращается в обычное тупое и бесцельное механическое занятие ничем не отличающееся от обычной мастурбации. В аду ситуация несколько противоположная. Понятно, что нулевая энтропия — состояние вполне представимое, чего не скажешь про состояние, когда энтропия стремится к бесконечности или просто к очень большим величинам. Тут абстрактное воображение клерикалов дало осечку, но даже из анализа имеющихся текстов описывающих адские ужасы, ясно, что в аду «идет процесс», пусть не эволюция, но хотя бы процесс. В аду существует некая внутренняя динамика, точнее — динамический хаос, что понятно: туда из земной жизни поступает исключительно выскоэнтропийный контингент. На относительно доступном для простого обывателя уровне концепция христианского ада-рая была изложена Данте в «Божественной Комедии». Данте не зная (формально) понятия односторонности процессов всё расставил правильно. Повествование начинается с ада, на входе которого написано «Оставь надежду всяк сюда входящий», т. е. идет указание на полный разрыв информационного контакта с тем, что было ранее. Затем, после описания ужасов ада, индивиды попадают в чистилище, где из них формируется материал для будущего рая. Грешники исправляются, что подразумевает понижение их энтропии, и в финале попадают в рай, где все определено в любой момент времени. Никакого противоречия с законами природы в этом нет. Исцеление идет через понижение энтропии — от максимума до нуля. Ад представляется открытой системой, поэтому понижение энтропии там возможно, по мере понижения грешники «исправляются» и становятся полностью готовыми к передаче в рай — замкнутую систему с нулевой энтропией, откуда возврата нет. Отсюда и «вечная жизнь» в остановленном времени. Нет, Данте, безусловно, великий человек и настоящий идеалист. Типичный латинец, воплощение сильных черт арийской расы. Он мало что знал, но многое понимал. Он верил, что всех можно сделать лучше, если использовать сверхъестественную (божественную) силу. Вот так просто взять человека, «очистить» его, подготовив для «вечной благодати», как делал Христос, превращавший бесноватых маньяков в добрейших меланхоликов. Уже в XIX веке с развитием химии и физики и обоснованием понятия «необратимый процесс» стало ясно, что никакая «очистка грешников» невозможна. То же самое доказали психиатры, а затем и биологи. Когда европейцы познакомились с индоарийскими концепциями переселения душ и кармы, невозможность «исправления» (во всяком случае быстрого) овладела и оккультными кругами. Совсем неудивительно, что именно в это время Фрэнсис Гальтон[105] формулирует принципы евгеники — нового подхода к улучшению качества расы путем механической (но не духовной!) отбраковки неполноценных особей, т. е. простого вывода энтропии за пределы системы на самом начальном уровне, опять-таки научно обосновав то, что древние арийцы применяли повсеместно. Евгенике не суждено было стать доминирующей практикой, для ее реализации необходима была сила, а она-то стремительно убывала, хотя прецеденты были — в США в 20-е годы и в Германии в 30-40-е. Как ни странно, евгенические программы оказались успешными даже в самых минимальных объемах реализации, мне сдается, что даже национал-социалисты где-то опасались, что проводимые меры могут привести к созданию такого класса сверхлюдей, против которого они сами будут выглядеть недочеловеками. Может поэтому они так любили Ницше, хотя он никакой не нацист. А вы помните, что делают следствия с причинами их порождающими? Вот-вот. Тем более что Гитлер, Гиммлер, Геббельс, Штрайхер, Гейдрих или Эйхман, вряд ли бы прошли расовый тест новых сверхчеловеков ими же порожденных. Тем более что на фоне НСДАП, ставшей чем-то вроде промежуточной структуры, стремительно вырастал черный корпус СС — новый интеллектуально-биологический фундамент будущих сверхчеловеков. Жаль эта песня была оборвана не будучи допетой до конца, но ясно, что если бы Европа была превращена в полноценное государство СС способное себя защитить, где то к середине 50-х годов, НСДАП, как сборище стареющих склеротиков, догматиков и маразматиков была бы оттеснена как минимум на второй план молодыми предками будущих сверхлюдей, а то и вообще распущена. За ненадобностью. Ну а что было бы дальше даже сложно вообразить! Фантастика бессильна.
Мы уже говорили, что грех — это всего лишь любое расовое преступление. В принципе возможен вариант, при котором расовое преступление попадет и под христианское определение греха, ведь христианские грехи тоже вызывают рост общественной энтропии. Поэтому несовершение расового преступления (т. е. реального греха) можно достичь только управляя собственной энтропией, точно так же как и в христианстве, другое дело что у нас цели разные, а не только грехи, хотя, повторимся, они могут пересекаться. Управление личной и общественной энтропией показывает, что «грешников» можно если и не исправить, то сделать удобными для применения в той или иной области. Мириадам «грешников» противостоит малочисленный отряд «святых». В христианстве в него попадали два класса людей. Первые вели так называемое «праведное существование». Скромно жили, скудно питались, сексом не занимались, чувств не имели, страстям не потакали, денег не брали, одевались в лохмотья, норм гигиены не соблюдали, выполняли стандартный комплекс действий именуемый «отправлением культовых потребностей», одним словом вели низкоэнтропийное существование. Здесь, впрочем, не надо обманывать себе относительно их святости. Она не в том, что они чего-то не делали, но в том, что заставляли себя ничего не делать. Мы не знаем какие мотивы двигали этими людьми. Возможно в их головах вызревали самые дерзкие идеи или самые хладнокровные и циничные преступления. Возможно. Но они объективно работали на понижение своей внутренней энтропии, они могли ей управлять, что в их случае значило только одно — понижать, а управление — одно из главных, если не самое главное качество человека. Если потенциально они и были злодеями, то свое злодейство они направили внутрь себя. Ницшеанская «жестокость» обращенная на самого себя и превратившаяся в совесть, а после — в святость. Сказать что это был оптимальный вариант нельзя, оптимально направлять собственную жестокость на врагов, но то что это был вполне достойный вариант — однозначно, хотя по причине неправильного «выхода» энтропии он нами не приветствуется. Они понижали свою энтропию так, как на личном уровне не понижал никто. Поэтому попали в рай, так как всю
