мужчину, то на бледного мужа.
- Мы с Емельяном общаемся редко, не дружим домами, но духовная связь меж нами крепчайшая, - отвечал Вагнер, - не так ли Ромов?
- Да.
- И как же вы познакомились? – полюбопытствовала Лена.
- Это длинная история, - ответил Вагнер.
- А я никуда не спешу.
- Послушай Лена, тебе не обязательно это знать, - недовольно буркнул Ромов, искоса поглядывая на Вагнера.
- Почему Емельян? – не поняла Лена.
Ромов заметно нервничал.
- Ах, женщины! отчего вы так любопытны? – усмехнулся Вагнер, - это тайна Елена.
- Ну, хорошо не хотите говорить не надо, держите в секрете, - махнула рукой она, - позавтракаете с нами, Велимир?
- Благодарю, но я спешу.
Он попрощался с хозяевами, сел на коня и ускакал прочь. И тайна, словно тень, потянулась вслед за ним.
- Не по нраву мне пришёлся твой друг интурист, - выразила впечатления Лена.
- Он всем не нравиться, - ответил Ромов, - но когда Господь не в силах помочь, и надеяться больше не на что, приходит Он, таинственный незнакомец Велимир Вагнер. Он готов выполнить любую твою просьбу. Он искушает богатством, безграничной властью. Но расплата за это велика, взамен он просит самое ценное, что есть у человека, его душу. Соблазн – скверная вещь в жизни.
- Кто же он? Ангел что ли?
Ромов задумался, взглянул на жену и произнёс в ответ одно лишь слово, которое повергло её в ужас.
- Он Дьявол…
Покинув Емельяна, Вагнер ещё долго скитался по свету, приглашая на Бал, самых богатых людей планеты. Незадолго до возвращения в Коломандро он посетил Театр Оперы и Балета, с намерением пригласить симфонический оркестр на бал играть вальс и мазурку. В кабинете произошёл следующий разговор.
- Итак, Вагнер, я как понимаю вас, вы хотите пригласить музыкантов в замок на Бал, - говорил директор, - это же смешно, Вагнер на дворе двадцатый первый век.
- Я знаю, какой сейчас век, - грубо ответил Он, - сами подумайте Денис Николаевич, Средневековый замок, дамы в вечерних платьях, мужчины во фраках и все они кружат в вальсе. Это романтика!
- Романтика, романтикой, - вяло пробормотал Денис Николаевич, - но не серьёзно всё это. Над вами потешаться будут.
- Нами гордиться будут, - перебил Он.
- У меня дорогие расценки, Вагнер.
- Не беспокойтесь, за мной не заржавеет. Я очень богатый человек и за ценой не постою. Уж мне поверьте.
- Как же мы найдём ваш замок, а Вагнер?
- За вами приедет карета и доставит в замок…
- Карета?! – воскликнул от изумления директор, - Вагнер, вы случаем не пришелец из прошлого?
- Я вынужден вас огорчить.
- Но тогда к чему эта не современность?
- Я придерживаюсь классических традиций.
- Да уж! Сорок лет живу на Земле, и впервые встречаю такого человека как вы. Карета, замок, бал. Господи, наверное, я сплю! Вагнер, признавайтесь вам самому нравиться такая жизнь?
- Каждому дана своя судьба, и человек распоряжаться ею как пожелает. Я выбрал себе такую «судьбу» и весьма ею доволен.
Помолчали.
- Вы согласны? – спросил, уходя, Вагнер.
- Да, - неохотно согласился мужчина, - когда нам ждать экипаж?
- В конце недели в полночь.
- В полночь? Да в своём ли вы уме?
- Наша жизнь секретами полна, - таинственно произнёс Вагнер, - это аванс, - он бросил на стол три толстые пачки денег и, попрощавшись, ушёл.
Он продолжил путь в Коломандро.
Глава тринадцатая Бал.
Неизвестно сколько Времени прошло, в мире, где Времени нет с того «дня» когда Вагнер покинул замок. Но как показалось парням довольно долго. В Коломандро стояло Вечное Полнолуние, и не было звёзд в небесах, мрачное черное небо и бледный диск Солнца Дьявола. Ни дуновение ветра, ни единого звука, абсолютная тишина, которая доводила с непривычки до исступления. Жуткая жизнь была в замке. Слуги разговаривали мало, словно призраки они бесшумно ходили по замку; готовили обед, стирали, убирали в комнатах, добывали кровь для вампиров, а потом кухарка готовила обед, домашнюю кухню с добавлением крови. Вампиры быстро привыкли к такому рациону, особенно добрый Морган и меланхолик Терентий, который умирал от тоски. Словно призрак он бродил по замку, по долине, ибо всё ему отныне было глубоко безразлично. Всё чаще и чаще Морган, и Илларион видели Терентия в нетрезвом виде, ибо для него это был единственный путь забыться и уйти в себя. Лекарством от тоски стал винный погребок Вагнера, откуда Терентий не выбирался «неделями». Здесь он проводил вечера в тишине наедине с самим собой и своей печалью. И утирая слезу, он тихо плакал и предавался ностальгии. Вспоминал Таню, Дашу, родителей и театр, по которому он уже успел соскучиться. И так жаждала душа освобождения, нажать на курок пистолета и положить конец страданиям. Ах, выплеснуть всё наружу, как опрокинуть стакан с водой и то не поможет. Как избавится от оков вечного греха, тому, кому не дано умереть, никогда? Иллариону, иногда становилось жалко друга, но и он ничего не мог поделать. Простой ритуал, мечта безумца, для всех троих стал путёвкой в Ад и душа, сгорая в дьявольском костре, обратилась в прах, в нетленный прах. «Ничто не поможет нам», - часто говорил Терентий. Со своей судьбой смирился и Илларион и Морган, но не мог смириться Терентий. В его скорбной жизни была одна единственная мечта – смерть…
Подобные страдания переносил и Морган, волей дьявола оказавшийся в царстве Вечности. Но скрывал свою боль души под маской равнодушия. И чтобы остаться наедине он часто проводил вечера в библиотеке Вагнера, где были собраны все мировые произведения, более 20000 авторов. Это был настоящий Рай в Аду для Моргана. Он часто оставался здесь один, пил кровь из фужера и читал книги. И никто не мешал ему. Это было святое место для грешного монаха.
Илларион понемногу привыкал к вечности, он не искал утешения в алкоголе и в библиотеке за книгами. Он больше страдал от безделья. И чтобы «день» не прошёл впустую, часто заигрывал с симпатичными служанками, вёл задушевные беседы с Авраном на балконе замка.
Большими друзьями стали рыжая скромная Мила и Илларион, вместе они проводили всё свободное время. Любила Мила, Иллариона, но признаться в своих чувствах не решалась. Бывало, они гуляли по саду. Он застенчиво брал её за руку, и нежное чувство пробегало волной по каждой клеточке девичьего тела. И сердце её начинало биться учащённо, рвалась душа в объятия любимого, чтобы сбросить тесные одежды и кружить всю бесконечную ночь в вихре сумасшедшей любовной страсти. Но видение исчезало. Она робко убирала руку и, низко опустив голову, под глупым предлогом убегала в свою комнату, где тихо плакала и корила себя за любовь к хозяину. Почему корила? Когда нужно сиять от счастья, да кто же поймёт это таинственное, непредсказуемое женское сердце. Они плачут, когда любят, они счастливы, когда ненавидят.
