неосторожного прикосновения ребенка. И в то же время она в состоянии быть двигателем мира, из-за нее могут пролиться потоки крови. И вот я стою возле колеблющегося утеса; одно усилие с моей стороны — и утес этот сорвется с огромной высоты, и шум от его падения отзовется в целой стране. Должен ли я его произвести? Для меня ведь это безразлично. Пусть Бесси и дядюшка Крофт сами рассудят. Я перебью всех англичан в Трансваале, но завладею Бесси! Я готов поступить так же и со всяким буром, стоящим на моем пути.
С этими словами он громко захохотал и пришпорил коня.
— А затем, — продолжал он, увлекаясь, — когда Бесси будет моей и мы выбьем отсюда англичан, я постараюсь захватить власть в свои руки и восстановить прежний голландский дух в Натале и в Старой колонии. Англичан же мы отбросим за море, очистим страну от туземцев, оставив лишь необходимое количество для домашних услуг, и затем создадим единое южноафриканское государство, о котором мечтал бедный Бюргерс[27], не зная, как взяться за дело. Соединенная Южно- Африканская Голландия, и во главе ее — Фрэнк Мюллер! Что ж, такие случаи бывали. Если бы я был уверен, что мне обеспечены еще сорок лет жизни и силы, я бы показал себя…
В это время он приблизился к веранде дома и, оставив пока в стороне свои честолюбивые замыслы, соскочил с коня и вошел в комнаты. В гостиной сидел старый Крофт и читал газету.
— Добрый вечер, — произнес честолюбец, протянув руку.
— Здравствуйте, минеер Фрэнк Мюллер, — холодно отвечал старик Крофт, ибо Джон рассказал ему о своем приключении на охоте, и хотя старик тогда промолчал, но у него по этому поводу сложилось свое мнение.
— Что это вы, читаете «Народный листок»? — осведомился Мюллер. — Видно, просматриваете статью о Безейденхауте?
— Нет, а что это за статья?
— Да просто рассказ о поднимающемся против вас, англичан восстании. Шериф назначил в продажу с аукциона имущество Безейденхаута в Почефструме за неуплату налогов. Народ же выгнал аукциониста и с криками проводил его за город, а теперь губернатор Лэньон[28] посылает туда капитана Раафа с военной силой для приведения закона в исполнение. Это все равно что пытаться остановить течение реки, бросая в нее камешки. Позвольте, пятнадцатого декабря в Паарде Краале должен был состояться большой митинг, теперь же он перенесен на восьмое число. Тогда и поглядим, чему быть, миру или войне.
— Миру или войне? — брюзгливо переспросил старик. — Ведь об этом давно толкуют. Сколько уже было больших митингов, с тех пор, как Шепстон присоединил страну к Англии? Помнится, штук шесть. А чем все кончилось? Одним вздором. Ну, положим, буры в самом деле задумают восстание. Во-первых, они будут разбиты. Во-вторых, множество народу погибнет, и все же они ничего не добьются. Ведь нельзя же предположить, чтобы Англия уступила горсти буров. Вы помните, что сказал последний раз за обедом в Почефструме генерал Уолсли? Что Англия никогда не отдаст ни одной пяди этой земли, будет ли во главе ее консервативное, либеральное или радикальное министерство. А на днях новый кабинет Гладстона[29] телеграфировал о том же. А посему я думаю, что все эти толки не более чем ребячество.
Мюллер засмеялся и отвечал.
— Вы, англичане, очень доверчивы. Разве вы не знаете, что ваше правительство — все равно что женщина, которая кричит: «Нет, нет, нет!» — и в то же время целует. Если дело дойдет до серьезного, то британское правительство возьмет обратно свои слова и забудет, что говорили Уолсли, Шепстон, Бартл Фрер[30] и Лэньон. Грядущее восстание посерьезнее, чем вы думаете. Во всяком случае сборища и толки начались. Народ недоволен обращением англичан с туземцами, недоволен и налогами; к тому же он надеется вернуть свою независимость после того, как англичане уплатили его долги и разбили Секукуни и Кетчвайо[31]. Тогда он с радостью отдал себя во власть англичан, теперь же рассуждает как раз наоборот. Но это еще не все. Если бы эти люди были предоставлены самим себе, дело бы, конечно, и ограничилось одними разговорами, ибо многие отлично себя чувствуют под защитой Англии. Главные заводилы находятся в Капштадте. Они-то и желают изгнать всех англичан из Южной Африки. Когда Шепстонприсоединил Трансвааль, он начал гонения против голландского населения и разрушил планы, которые народ лелеял в течение многих лет, а именно образование великой республики, враждебной Англии. Если Трансвааль останется в руках англичан, то и этим мечтам наступит конец. Вот почему народ недоволен, вот почему его вожаки поддерживают волнение умов. Они замышляют восстание, и я полагаю, что оно на этот раз достигнет удачи. Если на митинге возьмут верх буры, они тотчас же станут во главе дела, если же нет, то они стушуются, и вы ничего о них не услышите. Они хитрый народ, эти местные патриоты, и ловко обделывают свои делишки.
Старик Крофт казался сильно взволнованным и ничего не отвечал, а Фрэнк Мюллер приподнялся со своего места и стал глядеть в окно.
Глава XIII
Фрэнк Мюллер открывает свои карты
Наконец Мюллер обернулся.
— Знаете ли, с какой целью я все это говорил, мистер Крофт? — начал он.
— Нет.
— Для того, чтобы вы поняли, что вы и все англичане, живущие в этой стране, находитесь в очень опасном положении. Не сегодня завтра будет объявлена война, и, будет ли счастье на вашей стороне или нет, в обоих случаях вам придется пострадать. У вас, англичан, много врагов. Вы захватили всю торговлю в свои руки, завладели доброй половиной страны и всегда защищаете чернокожих, которых мы, буры, ненавидим. Плохо вам придется в случае войны. Вас будут убивать, ваши жилища — сжигать, и если вы не примите мер, то оставшихся в живых изгонят из пределов нашей земли. Трансвааль будет для трансваальцев и Африка — для африканцев.
— Ну что ж, минеер Фрэнк Мюллер, если этому суждено случиться, то значит, и нечего толковать. К чему, однако, вы клоните речь? Я ведь отлично понимаю, что у вас есть какая-то задняя мысль.
Бур рассмеялся.
— Вы совершенно верно угадали. Если хотите знать, то я вам скажу в чем дело. Я один в состоянии защитить вас, ваших людей и ваше жилище в это смутное время. Я имею больше влияния, нежели вы полагаете. Я бы, пожалуй, даже мог предотвратить войну, если б это соответствовало моим планам. Но я ничего не делаю даром. Мне нужно заплатить, и притом наличными, а не в кредит.
— Я не понимаю вас и ваших полунамеков, — холодно произнес старик, — я человек простой, и если вы мне скажете, чего хотите, я вам отвечу прямо. В противном случае, мне кажется, не стоит и разговаривать.
— Хорошо, я скажу вам, чего желаю. Мне нужна Бесси. Я люблю вашу племянницу и хочу на ней жениться, ибо так или иначе, а я решил жениться на ней, будет ли то с ее согласия или против ее воли.
— А причем же тут я, минеер Мюллер? Девушка сама себе госпожа. Не могу же я, в самом деле, ею распоряжаться, как какой-нибудь лошадью или коровой, даже если бы и желал! Вы сами должны об этом с ней переговорить.
— Я уже говорил с ней и получил отказ, — с горячностью возразил бур, — разве вы не понимаете, что она не желает выходить за меня замуж? Она влюблена в этого проклятого роой батье Нила, которого вы здесь приютили. Она его любит и даже не глядит на меня.
— Вот как! — спокойно заметил старик. — В таком случае у нее неплохой вкус, так как Джон Нил порядочный человек, а вы — нет. Слушайте, — продолжал он, все более и более воодушевляясь, — вы бессовестный и злой человек. Вы хладнокровно убили отца готтентота Яньи, его мать и дядю, когда были еще ребенком. Вы хотели убить и Джона Нила и лгали, уверяя, что приняли его за буйвола! Наконец, вы в качестве представителя буров умоляли правительство Англии о принятии страны под защиту королевы и
