день, – но никто больше во всей Аквилонии не желал нанимать их… и тем более, платить пятьсот золотых задатка. Но даже если бы тот не заплатил ни медяка – воля Крома была для киммерийца священна, а сейчас он ощущал ее столь явственно, точно видел перед глазами начертанные огнем письмена.
– Я принял предложение, – подтвердил он. – Но хочу все же знать, что здесь происходит.
Нумедидес подлил себе вина.
– Мой дядя стар. – В голосе его была неподдельная печаль. – В былые времена ему потребовалось бы не больше трех седьмиц, чтобы навести порядок в стране, огнем и мечом выжечь заразу мятежа и очистить Аквилонию от смердящих чернокнижников, как то было совершено в свое время в Немедии. – Если он и заметил, как вспыхнули при этих словах глаза Конана, то не подал вида. – Однако годы берут свое, и владыка уже не тот, что прежде. Сила покинула его! Боевой меч выпал из некогда мощной десницы… – На миг тоном голоса Нумедидес напомнил киммерийцу бродячего певца… и пальцы его шевелились, точно перебирая струны… но вскоре иллюзия исчезла. – Король слишком ослаб, чтобы удержать страну в повиновении. Мятежники спешат воспользоваться этим!
– Да, я понял, – отозвался Конан нетерпеливо. Сколько можно переливать из пустого в порожнее? За то время, что он в Аквилонии, он уже составил себе довольно ясное представление о том, что здесь происходит. Вилер не способен призвать своих нобилей к порядку; бароны же жаждут власти и, подобно шакалам, готовы утащить кусок из-под носа у умирающего льва. Знакомая история, повторявшаяся тысячекратно! И можно понять Нумедидеса – как наиболее вероятный претендент на престол, он стремится сохранить для себя страну в целости, а не получить ее разоренной войнами и восстаниями. И если законный правитель не способен или не желает действовать, принц прав, что не складывает с себя ответственность и пытается защитить свое наследие любыми способами. Любыми! Сам Конан на его месте действовал бы именно так…
– Но кто же заговорщики? Пуантен? – Ему невольно вспомнился словоохотливый Лорант, с ностальгией поминавший былые дни, когда между его родиной и Аквилонией еще не было мира.
Нумедидес покачал головой.
– Пуантен в числе предателей, и скоро их час придет! – Злобная мстительность звучала в его голосе, и он даже не пытался скрыть ее. – Скоро придет их час… Но сперва – Амилия! Дом Тиберия Амилийского – вот где свили гнездо коршуны!
– Барон Тиберий? – Конан не мог скрыть недоумения. Они проехали по землям барона, и он немало наслушался рассказов местных крестьян о суровом, но справедливом помещике, некогда отважном ратнике короля Вилера, ныне же рачительном, на всю округу уважаемом хозяине. – Трудно поверить. Нет ли тут ошибки, принц?
Нумедидес покачал головой.
– Увы! Я и сам не верил, ибо мало кто служил дяде так преданно, как Тиберий Амилийский, – однако сомнений нет. Я лично ездил в его поместье с намерением развенчать возведенный на отважного слугу трона поклеп… Однако действительность подтвердила самые худшие опасения. Мне пришлось бежать из замка барона, ибо опасность была слишком велика… Да и разве не помнишь ты вооруженных до зубов чудовищ, что бросили силы Тьмы за мной в погоню?!
– Не знаю. Я помню только рассерженных крестьян с вилами да цепами. А в остальном… – Сомнения с новой силой овладели Конаном. Возможно, это ощущение воли Крома, мощной и неумолимой, было лишь плодом его фантазии… сейчас ему очень хотелось в это верить. Чем больше рассуждал принц о заговоре, тем меньше он был склонен доверять ему. Тот явно что-то скрывал, недоговаривал, а это было Конану не про душе. Пожалуй, все же не стоит принимать этого странного предложения… Что-то в нем упорно смущало киммерийца.
Но, словно почувствовав его колебания, Нумедидес зашептал горячо и страстно:
– Послушай! Тиберий в заговоре не главный. Он примкнул к мятежникам только потому, что кровно обижен на дядюшку… – Это было правдой. В Амилии Конану доводилось слышать какие-то сплетни на этот счет. И, в таком ракурсе, многое виделось иначе… – Однако страшнее всего те, кого он приютил в своем замке. Известно ли тебе, что, по наущению моего кузена Валерия, что прибыл из далекого Хаурана, одержимый черным ведовством, дом свой Тиберий превратил в рассадник самого гнусного колдовства и демонопоклонства?!
Из всей этой речи Конан выхватил одно имя – Валерий.
– Постой, постой, мой принц! Не тот ли это Валерий-шамарец, светловолосый, худой, что был капитаном гвардии у принцессы Тарамис?
– Он самый. – Злобное торжество было в глазах Нумедидеса. – Только не просто шамарец – но принц Валерий Шамарский, наследник Антуйского Дома и мой кузен. Одержимый демонами… они одолели его, поработили и заставляют выполнять свою волю. Он сам признался мне в этом! Он принес разрушения и неисчислимые беды Хаурану, теперь же готов уничтожить и Аквилонию! Мы должны остановить его!
Происшествие в Хауране запомнилось Конану несколько иначе, и до сего дня он даже не подозревал, что роль в тогдашних событиях Валерия настолько велика, – впрочем, он мог многого не знать. И вполне вероятно, что лишь теперь истина открылась ему. И, дав себе зарок хорошенько поразмыслить обо всем этом на досуге, Конан поинтересовался:
– Но если главный виновник всех бед Аквилонии – Валерий… – Пока он не мог заставить себя именовать его принцем. – То почему тогда наша цель – Амилия, а не Шамар? Почему он не собрал заговорщиков там?
Нумедидес расхохотался.
– Это было бы слишком просто – а наш лис очень хитер! Если заговор раскроется, на него не падет и тени подозрения… Кроме того, Амилия всегда была ведьминским местом, – ты и сам видел, что творится там в лесу ночами… А все из-за того, что хауранский демон собирает там свою армию, готовит к нападению… Там их гнездо – там… – Нумедидес вдруг принялся бормотать, пришепетывать, точно в припадке; изо рта полетела слюна, и Конан отшатнулся невольно. – А первый шаг он уже сделал… жреца Гретиуса убил – Митры жреца – кровь…
Последнее слово принц прохрипел в каком-то странном исступлении, и Конан невольно подумал, что, должно быть, Митра и впрямь отвернулся от правящей династии Аквилонии, если из двух наследников трона один одержим демоном, второй же – явно припадочный. Но, по крайней мере, когда он был вменяем, принц Нумедидес рассуждал вполне здраво и, кажется, не лукавил, искренне радел за будущее своей страны. Это было такой редкостью среди сильных мира сего, что Конан готов был простить принцу многое… даже преодолеть инстинктивную антипатию, что тот у него вызывал.
– Хорошо. Мы наведем порядок в Амилии! – сказал он жестко. – А насчет дальнейшей службы видно будет… – Резким движением он осушил кубок с вином, точно ставя точку в разговоре. – Но смешно надеяться, чтобы десяток воинов, даже таких, как мои орлы, взяли замок штурмом. Я видел его издали – защищен он неплохо. Там нужна целая армия!
Нумедидес не скрывал торжества. – Вот на этот случай у вас и будут шамарские штандарты и плащи с гербом Антуйского Дома! Попробовал бы Тиберий вас не впустить!..
Хитрость была вполне допустимой в военных действиях, более того, совершенно необходимой, – и все же гнетущая тяжесть на душе у киммерийца с каждым мигом становилась все сильнее, будто теперь длань Крома не подталкивала его ободряюще в спину, но, напротив, неумолимо гнула к земле…
– Убивать не будем, если сможем без этого обойтись! – хмуро заявил он принцу, тщетно пытаясь побороть дурные предчувствия. – Если там и впрямь логово чернокнижников – должны найтись доказательства. И пусть сам король осудит их!
– Разумеется. – Почему-то Конану подумалось, что принц согласился очень уж легко, но он постарался отогнать эту мысль. – Достаточно будет просто отыскать свидетельства измены – об остальном я позабочусь. – И с этими словами Нумедидес вручил капитану своего первого наемного отряда увесистый кошель с золотом. Даже на вес Конан без труда мог определить, что там никак не меньше пятисот золотых монет…
Без лишних слов он спрятал кошель за пазуху.
– Завтра с утра вам в таверну доставят доспехи и штандарты, – обещал на прощание Нумедидес.
– Тогда в полдень мы тронемся в путь! – отозвался Конан.
Ему показалось, во тьме глаза принца сверкнули недобрым, почти бешеным блеском… но голос звучал
