сановники или жрецы. Приготовься, сестра, приготовься!

– Прошу тебя, Сети, – ответил другой голос, голос Таусерт, – приучись называть меня надлежащим именем. Я ведь уже не сестра тебе, к тому же я сводная сестра.

– Прошу прощения, – сказал Сети. – Приготовься, Царственная Супруга, приготовься!

Теперь занавес был полностью открыт, но я стоял, не решаясь переступить порог, пыльный с дороги, растерянный и, сказать по правде, слегка дрожащий от страха перед ее высочеством. Мне видна была великолепная комната, полная света, в центре ее на одном из двух поставленных рядом стульев, украшенных резьбой и золотом, сидела в пышном одеянии ее высочество, безупречно прекрасная и спокойная. Она сосредоточенно рассматривала раскрашенный свиток, оставленный, очевидно, последними посланцами, ибо другие подобные свитки были аккуратно сложены на столе.

Второй стул был свободен, ибо принц беспокойно ходил взад и вперед по комнате; его парадный наряд был в некотором беспорядке, золотая повязка с уреем сдвинулась со лба, потому что принц имел привычку взъерошивать в задумчивости волосы. Поскольку я стоял в тени занавеса, где Памбаса меня оставил, меня не видели, и разговор продолжался.

– Я-то готова, муж мой. А вот ты, прости меня, выглядишь не так, как должно. Почему ты отослал писцов и приближенных до того, как церемония закончилась?

– Потому что они утомили меня, – сказал Сети, – своими непрерывными поклонами, восхвалениями и формальностями.

– Не вижу в них ничего особенного. А теперь придется вернуть их обратно.

– Кто там? Входите! – крикнул принц. Тогда я вошел и простерся перед ним ниц.

– Как! – воскликнул он. – Это Ана! Вернулся из Мемфиса! Подойди поближе, Ана, и тысячу раз добро пожаловать. Знаешь, я ведь принял тебя за какого-нибудь жреца или правителя какого-нибудь нома21, о котором я никогда не слышал.

– Ана! Какой Ана? – спросила принцесса. – Ах да, тот самый писец. Сразу видно, что он вернулся из Мемфиса, – и она окинула взглядом мою пыльную одежду.

– Царственная принцесса, – пробормотал я в замешательстве, – не брани меня за то, что я предстаю перед тобой в таком виде. Памбаса привел меня сюда против моей воли по приказу принца.

– Это верно? Скажи, Сети, этот человек принес важные вести из Мемфиса, раз ты так спешил его увидеть?

– Да, Таусерт, по крайней мере так мне кажется. Твои записи в порядке и при тебе, Ана?

– В полном порядке, принц, – ответил я, хотя и не знал, о каких записях он говорит, разве что о моих рукописях.

– В таком случае, мой господин, я не буду мешать тебе заниматься вестями из Мемфиса и его записями, – сказала принцесса.

– Да, да. Мы должны поговорить о них, Таусерт. А также о миссии в страну Гошен, куда Ана отправляется со мной завтра.

– Завтра! Но ведь только сегодня утром ты сказал, что выезжаешь через три дня.

– В самом деле, сестра – то есть, жена? Значит, я просто не был уверен, успеет ли Ана вернуться из Мемфиса. Ведь он должен сопровождать меня в моей колеснице.

– Писец – в твоей колеснице? Право же, было бы уместнее, чтобы с тобой ехал твой двоюродный брат Аменмес.

– К Сету Аменмеса! – воскликнул он. – Как будто ты не знаешь, Таусерт, что мне противен этот человек с его хитрой, но пустой болтовней.

– Вот как! Прискорбно слышать. Потому что, уж если ты кого-то ненавидишь, ты не умеешь этого скрыть, а Аменмес может быть опасным врагом. Ну, ладно, если не Аменмес (которого я, кстати сказать, ненавижу), то есть еще Саптах.

– Благодарю покорно. Я не сяду в одну колесницу с шакалом.

– С шакалом! Я не люблю Саптаха, но назвать отпрыска царской крови шакалом! Ну, наконец, есть визирь Нехези или начальник эскорта – забыла его имя.

– Не думаешь ли ты, Таусерт, что я жажду побеседовать об экономике государства с этим старым денежным мешком или слушать хвастливые рассказы полуобразованного нубийского мясника о подвигах, которых он не совершал?

– Не знаю, муж мой. Но о чем ты будешь говорить с этим Аной? О стихах и о всяких глупостях, я думаю. Или, может быть, о Мерапи, Луне Израиля, которую, как я понимаю, вы оба считаете красавицей. Ну, в общем, делай как хочешь. Ты говорил, что я не должна сопровождать тебя в этой поездке, – я, твоя молодая жена, а теперь, оказывается, ты хочешь взять вместо меня какого-то сочинителя рассказов, которого подобрал всего несколько дней назад, – твоего близнеца в боге Ра! Счастливого пути, мой господин! – И она поднялась со стула, оправляя обеими руками свои пышные одежды. Теперь рассердился Сети.

– Таусерт, – сказал он, топнув ногой, – тебе не следовало говорить такие слова. Ты прекрасно знаешь, что я не беру тебя с собой потому, что поездка может быть опасной. Более того, так хочет фараон.

Она обернулась и сказала с холодной учтивостью:

– Ну, тогда прости, и спасибо за трогательную заботу о моей безопасности. Я не знала, что эта миссия может быть опасной. Так ты последи, Сети, чтобы с писцом Аной не случилось ничего плохого.

С этими словами она поклонилась и исчезла за занавесом.

– Ана, – сказал Сети, – сосчитай, а то у меня не получится так быстро, сколько минут осталось до четырех часов завтрашнего утра, когда я велю подать мою колесницу? И еще: ты не знаешь, можно ли уехать через Сирию? А если нет, то через пустыню в Фивы и вниз по Нилу весной?

Вы читаете Луна Израиля
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату