еще лучше, приходи послезавтра.
– В какой хижине находится Мамина? – грозно спросил Садуко.
– Не знаю, Садуко, – ответил Умбези. – Она спит то в одной, то в другой хижине, а иногда ходит к тетке в краль, до которого несколько дней пути. Я нисколько не удивлюсь, если она ушла туда вчера вечером.
Прежде чем Садуко мог ответить, раздался резкий, визгливый голос, исходивший от безобразной старухи, сидевшей в тени. Я признал в ней ту, которая была известна под именем Старой Коровы.
– Он лжет! – визжала она. – Он лжет! Мамина навсегда покинула этот краль. Она спала эту ночь не со своей теткой, а со своим мужем Мазапо, которому Умбези отдал ее в жены два дня тому назад, получив за нее сто двадцать голов скота, то есть на двадцать голов больше, чем ты предлагаешь, Садуко.
Я подумал, что при этих словах Садуко сойдет с ума от ярости. Его темная кожа сделалась совсем серой, он дрожал, как лист, и казалось, что он свалится. Затем он прыгнул, как лев, и, схватив Умбези за горло, отшвырнул его назад, угрожая ему копьем.
– Гнусная собака! – закричал он громовым голосом. – Говори правду, или я вспорю тебе живот! Что ты сделал с Маминой?
– О Садуко, – ответил Умбези прерывающимся голосом. – Мамина сама захотела выйти замуж. Это не моя вина.
Дальше ему не пришлось говорить, и, не схвати я Садуко и не оттащи его назад, это была бы последняя минута в жизни Умбези, потому что Садуко уже замахнулся над ним копьем. Так как Садуко ослабел от волнения, то он не мог вырваться из моих рук, и я продолжал его держать, пока рассудок вновь не вернулся к нему.
Наконец он немного оправился и отбросил от себя копье, как бы боясь искушения. Затем все тем же страшным голосом он спросил:
– Есть ли у тебя еще что сказать по поводу этого дела, Умбези? Я хочу выслушать все, прежде чем отвечу тебе.
– Только это, Садуко, – ответил Умбези, поднявшись с земли и трясясь, как тростник. – Я поступил так, как поступил бы всякий отец.
Мазапо очень могущественный предводитель, и он будет мне хорошей опорой в моей старости. Мамина объявила, что она хочет выйти за него замуж…
– Он лжет! – завизжала Старая Корова. – Мамина сказала, что не хочет выходить замуж ни за одного зулуса, так как, кажется, она имела виды на белого человека. – И она покосилась на меня. – Но потом она сказала, что если ее отец желает, чтобы она вышла замуж за Мазапо, то она, как послушная дочь, повинуется ему, но если этот брак вызовет раздоры и прольется кровь, то пусть эта кровь падет на его голову, а не на ее…
– Ты тоже выпускаешь свои когти против меня, проклятая кошка! – сказал Умбези и так огрел старуху по спине, что она убежала, визжа и ругаясь.
– О Садуко! – продолжал он. – Не отравляй своего слуха этими лживыми речами. Мамина никогда не говорила ничего подобного, а если говорила, то не мне. Так вот, когда моя дочь согласилась взять Мазапо в мужья, его люди пригнали сюда сто двадцать самых лучших волов, и ты хотел бы, чтобы я не принял их, Садуко? Вспомни, Садуко, что хотя ты и обещал мне сто голов – то есть на двадцать голов меньше, – но в то время у тебя не было ни одного вола, и я не мог представить себе, откуда ты их достанешь. Кроме того, – прибавил он, видя, что его аргументы не производили впечатления, – мне передали, что вы оба, ты и Макумазан, были убиты какими-то злодеями в горах. Вот, я все сказал, и если, Садуко, у тебя есть скот, то у меня имеется еще другая дочь, может быть, не такая красивая, но гораздо лучшая работница. Идем и выпьем глоток пива, а я пошлю за ней.
– Перестань болтать о твоей другой дочери и о пиве и выслушай меня, – сказал Садуко, так зловеще поглядывая на выроненное им копье, что я поспешил наступить на него ногой. – Я теперь более могущественный предводитель, чем этот боров Мазапо. Есть ли у Мазапо такие телохранители, как эти молодцы? – И он пальцем указал на сомкнутые ряды грозных амангванов. – Есть ли у Мазапо столько скота, как у меня? То, что ты видишь, только десятая часть, которую я привел в виде выкупа отцу той, которая была мне обещана в жены. Может ли Мазапо назвать Панду своим другом? Мне кажется, я слышал что-то другое. Победил ли Мазапо бесчисленное племя благодаря своему мужеству и своему уму? Молод и красив ли Мазапо, или он старый безобразный боров? Ты не отвечаешь мне, Умбези, и, быть может, хорошо делаешь, что молчишь. Теперь слушай еще. Если бы здесь не было Макумазана, которого я не хочу вмешивать в семейные дела, то я приказал бы своим людям схватить тебя и избить до смерти, а затем пойти к борову и поступить с ним таким же образом. Приходится с этим немного обождать, потому что у меня есть другие дела. Но день недалек, когда я и это устрою. Поэтому советую тебе, обманщик, поспешить умереть, иначе ты узнаешь, что значит быть избитым палками до смерти. Пошли и передай мои слова Мазапо. А Мамине скажи, что я скоро приду и заберу ее, но приду с копьями, а не со скотом. Понимаешь? Да, я вижу, что ты понял, потому что ты от страха ревешь, как женщина. Прощай же, обманщик, и жди меня, когда я вернусь с палками.
И, повернувшись, Садуко удалился. Я хотел поспешить за ним, но бедняга Умбези подскочил ко мне и схватил меня за руку.
– О Макумазан, – воскликнул он, плача от страха, – если ты когда-нибудь считал меня своим другом, то помоги мне выбраться из глубокой ямы, в которую я попал из-за проделок Мамины. Макумазан, если бы она была твоей дочерью и могущественный предводитель явился бы со ста двадцатью головами самого лучшего скота, то разве ты не отдал бы ее ему, несмотря на то, что он немолод и некрасив?
– Я думаю, нет, – ответил я, – но у нас ведь нет обычая продавать женщин.
– Да, да, я забыл, что в этом отношении вы, белые люди, сумасшедшие. По правде говоря, Макумазан, я думаю, что она действительно любит тебя, она сама мне говорила это. Почему же ты не украл ее, когда я не смотрел? Мыс тобой сговорились бы потом, а я освободился бы от этой каверзы и не попал бы в яму.
– Потому что некоторые люди не делают таких вещей, Умбези.
– Да, да, я забыл. Я всегда забываю, что вы, белые люди, совсем другого склада и что нельзя от вас ожидать, что вы поступали бы, как люди в здравом рассудке. Во всяком случае, ты друг этого тигра Садуко, что опять доказывает, что ты совсем помешанный, потому что многие охотнее согласились бы подоить буйволицу, чем идти рука об руку с Садуко. Ты разве не понимаешь, Макумазан, что он хочет убить меня? Уф! Ведь он хочет избить меня палками до смерти. Уф! И если ты не помешаешь ему, то он сделает это
