или, по крайней мере, не ходи один. И не ходи на остров, где живет их царь Хоу-Хоу.
Гор больше не было видно. Река текла нетронутым девственным лесом. Деревья достигали огромной толщины и роста. А впереди четко вырисовывался конус вулкана, над которым висело грибовидное облако дыма.
Весь день мы плыли вверх по тихой реке, и только под вечер за изгибом русла открылся вид на широкое озеро, в котором, по-видимому, река брала свое начало (впоследствии я убедился, что она впадала в озеро с другой стороны, а истоков ее никто не знал). Озеро окружало довольно большой остров, в центре которого поднимался вулкан. У его подножия я разглядел в бинокль какие-то здания, построенные, очевидно, из лавы.
– Это развалины, – объяснил Иссикор. – Там некогда стоял великий город моих праотцов, пока огонь из горы не разрушил его.
– И теперь никто не живет на острове? – спросил я.
– Там живут жрецы Хоу-Хоу, господин. А сам Хоу-Хоу живет в большой пещере на склоне горы, и с ним его слуги из Волосатого Народа. Мой дед был в пещере и видел его там. Я сам однажды видел его; но не спрашивай меня, каков он, ибо я забыл, – поспешно прибавил он. – Перед пещерой в саду растет волшебное дерево, листья которого нужны Властителю Духов для его снадобий. Это дерево посылает сны и видения-
– Хоу-Хоу ест листья этого дерева? – спросил я.
– Не знаю, может быть. Мясо животных он ест, это я знаю, потому что мы должны приносить ему жертвы. А иногда и людей – по крайней, мере, так говорят. Перед садом горят Вечные Огни, а между ними скала Приношений.
Мне хотелось узнать, что это за «Вечные Огни», по-видимому, они имели какое-то отношение к вулкану. Я уже приготовился спросить об этом Иссикора, но в это время мы въехали в бухту, на берегу которой лежал город, занимавший площадь в несколько сот акров. Дома стояли большей частью в отдельных садах, но были и улицы, образованные маленькими домиками восточного типа, то есть низкими, с плоскими крышами. Но только восточные домики обычно бывают выбелены, а эти были сплошь черные. Позднее я узнал, что они построены из лавы. Со стороны суши город был обнесен высокой стеной из того же черного камня. Эта стена, как мне сказал Иссикор, защищала город от ночных нападений Волосатого Народа.
Я отроду не видывал такого мрачного города: черные дома, черная, словно тюремная стена, черные воды озера, черный конус вулкана впереди, черные кущи леса вокруг.
– Ох, баас, если бы я жил в этом городе, я скоро сошел бы с ума! – сказал Ханс, и, честное слово, я внутренне с ним согласился.
Мы причалили к небольшому каменному молу и высадились. Очевидно, наше приближение было замечено, так как перед молом собралась толпа в несколько десятков человек. Я с одного взгляда убедился, что при всем разнообразии возраста все они, мужчины и женщины, напоминали типом нашего проводника Иссикора. Высокий рост, стройное сложение, светлые, красивые лица. Все были одеты в белое. На некоторых мужчинах были одеты такие же египетские тиары, как у Иссикора. Женские головные уборы состояли из плотно прилегающих холщовых шапочек со свисающими по бокам длинными лопастями. Этот убор чрезвычайно согласовывался с их строгой красотой. От какой расы происходил этот народ? Мне он представлялся пережитком некоей древней культуры.
Толпа расступилась перед нами, образуя два ряда – мужчины направо, женщины налево. Они молча стояли, пристально глядя на нас большими грустными глазами. И ни слова не сказали они, когда мы прошли меж них – только глядели и глядели. Мне было не по себе. Даже к Иссикору не обратились с приветствием, а он, казалось бы, заслужил почести, совершив столь далекое и опасное путешествие.
Но вот к Иссикору подошел какой-то смуглый человек с суровым лицом, одетый отлично от остальных, сказал ему несколько слов и бросил ему что-то на ладонь. Иссикор взглянул на подарок, задрожал и покрылся смертельной бледностью. Затем он безмолвно спрятал его.
Мы направились по берегу озера и подошли к ограде с крепкими бревенчатыми воротами. При нашем приближении ворота отворились, и мы очутились в большом саду, возделанном с тонким вкусом. Я увидел цветы на грядках – единственное красочное пятно в этом городе. В конце сада стоял длинный дом с плоской крышей, выстроенный все из той же лавы.
Мы вошли в просторную комнату, освещенную лампадами в виде изящных таганов, на высоких подставках из цельных слоновьих клыков.
Посредине комнаты стояли два больших кресла черного дерева с высокими спинками и подножками. На креслах сидели мужчина и женщина, воистину достойные созерцания. Мужчина был стар; седые волосы серебряными волнами падали на плечи, а тонкое печальное лицо было изрезано глубокими морщинами.
С одного взгляда я убедился по его величественной, хотя и старческой осанке, что это царь или вождь. Его одежда с пурпурной каймой имела вид королевской мантии. На шее у него была тяжелая, как будто золотая цепь, а в руке была черная палочка с золотым набалдашником – несомненно, скипетр. Однако глаза его смотрели испуганно, и вся внешность производила впечатление слабости и нерешительности.
Женщина сидела на втором кресле так, что свет от лампады падал на нее, и я сразу понял, что это госпожа Сабила, возлюбленная Иссикора. Не диво, что он ее любил, ибо она была почти сверхъестественно прекрасна: высокая, стройная как тростинка, большие глаза, точеные черты лица, женственно округлые и поразительно маленькие ручки и ножки. Ее одежды также были окаймлены пурпуром. Талия была обвита лентой, сплошь расшитой самоцветными камнями – должно быть, рубинами, а густые волосы, укрывавшие стан длинными волнистыми прядями, каштановые с медно-красным отливом, сдерживала простая золотая повязка. Кроме красного цветка на груди, на ней не было никаких украшений; должно быть, она сознавала, что не нуждается в них.
Оставив нас у дверей, Иссикор подошел к трону и опустился на колени перед стариком, который тронул его скипетром и затем положил руку ему на лоб. Тогда он встал, подошел к даме и также опустился перед ней на колени. Она протянула ему пальцы для поцелуя, и я издали увидел, что ее лицо озарилось улыбкой радости и надежды. Он шепотом поговорил с ней, потом вступил в серьезный разговор с ее отцом. Наконец он вернулся к нам через всю комнату и повел меня представляться. Ханс следовал за мной по пятам.
– О Макумазан, – сказал Иссикор, – перед тобой Вэллу, вождь моего народа, и его дочь, госпожа Сабила. О мой царственный брат, перед тобою благородный Белый Вождь, он внял моим мольбам и по доброте своего сердца пришел спасти нас от гибели.
– Благодарю его, – сказал Вэллу на том же арабском наречии, на котором говорил Иссикор. – Благодарю его от собственного имени и от имени моей дочери, единственной оставшейся у меня, и от имени моего
