спастись. Все-таки она оказалась нам верным другом, ненавидела Дэчу и Хоу-Хоу и любила свою сестру Сабилу.
Ханс проводил ее до порога и с неуклюжим усердием помог ей надеть дождевой плащ, который она было скинула и несла на руке. И правда – прекратившийся было дождь опять полил как из ведра.
Оставшись наедине, мы с Хансом подкрепились едой и открыли совет.
– Что же нам предпринять, Ханс? – спросил я.
– А вот что, баас: перед полночью мы спрячемся на берегу близ ступенек, что у скалы Приношений, потом, когда придет лодка и высадит госпожу Сабилу, и ее привяжут к столбу, мы доберемся до лодки вплавь, влезем в нее и поедем обратно в город вэллосов.
– Но это, Ханс, не спасет госпожу Сабилу.
– Не спасет, баас. Но я и не ломал голову над участью госпожи Сабилы, которая будет наслаждаться счастьем с Хоу-Хоу. Это спасет нас, баас, хотя, может быть, нам придется оставить Хоу-Хоу кое-что из наших вещей. Если Иссикор и прочие хотят спасти госпожу Сабилу, то пусть не будут трусами и перестанут бояться каменного истукана и горсточки жрецов и пусть стараются сами за себя.
– Слушай, Ханс, мы пришли сюда, чтобы раздобыть пучок вонючих листьев для Зикали и чтобы спасти госпожу Сабилу. Первая задача исполнена, остается вторая. Я спасу несчастную или погибну в попытке это сделать.
– Да, баас, я так и думал, что баас это скажет. Все мы сумасшедшие, каждый на свой лад. Как может человек вырвать из своего сердца дурь, которую его мать заложила туда до его рождения? А потому, раз баас спятил с ума или влюбился в госпожу Сабилу за то, что она такая красивенькая, мы так или иначе должны изобрести другой план и постараться, чтобы нас не укокошили при его проведении в жизнь.
– Какой же план? – спросил я, пропуская мимо ушей наглую насмешку.
– Не знаю, баас, – сказал он, глядя в потолок. – Будь у меня глоток джина, я бы что-нибудь придумал; а то у меня от этой сырости туман в голове и желудок налит водой. Однако баас, кажется, говорил, что если сломать каменные ворота, то озеро затопит всю местность вместе с пещерой Хоу-Хоу, где соберутся на поклонение все жрецы со всеми своими женами?
– Да, Ханс, и очень быстро: стоит только воде вырваться, как она снесет стены шлюзов и хлынет мощным потомком, тем более, что опять полило.
– Тогда, баас, мы должны опустить камень, а так как сами мы не в силах это сделать, то нам поможет вот кто, – и он вытащил из мешка два фунта пороха в прочно запаянных жестяных банках, как их выпустил английский фабрикант. – Раз меня зовут Господином Огня, то жрецы Хоу-Хоу найдут это вполне естественным, – прибавил он, осклабившись.
– Так, Ханс, – подтвердил я.
– Только, баас, нам нужен фитиль.
Я посмотрел вокруг. В комнате стояли глиняные лампадки, а около них лежал моток фитилей местного изготовления.
– Как раз то, что нам надо! – сказал я. Мы взяли его, просмолили смесью туземного масла с ружейным порохом, выбитым мною из патрона, и через полчаса у нас был великолепный фитиль. Испытав его, я убедился, что он прогорит пять минут, пока огонь не достигнет пороха. Это было все, что мы могли сделать в тот момент.
– А теперь, баас, – сказал Ханс, когда мы кончили свои приготовления и положили фитиль сушиться, – допустим, что все пойдет гладко, ворота упадут и вода зальет пещеру – но как же мы сами уберемся с острова? Если мы потопим жрецов Хоу-Хоу (впрочем, я думаю, что мы их не потопим, потому что они полезут на гору, как кролики), мы тем самым потопим и себя, и придется нам отправиться с ними вместе к Месту Очага, о котором так любил говорить ваш преподобный отец. Потопить жрецов Хоу-Хоу, конечно, хорошее дело, но и госпоже Сабиле придется не слаще, если мы ее оставим привязанной к столбу.
– Мы ее не оставим там, Ханс. То есть, если все пойдет, как я надеюсь, мы оставим кое-кого другого.
У Ханса просветлело лицо.
– О баас, теперь понимаю! Вы думаете привязать к столбу госпожу Драману, которая старше госпожи Сабилы и не так хороша собой! Вот почему вы ей велели оставаться при нас весь вечер! Прекрасный план! И он вас избавит от возни впоследствии. Только, баас, придется слегка прихлопнуть ее по башке, чтобы она не подняла шуму и не выдала бы нас в своем себялюбии.
– Ханс, ты просто скотина! – воскликнул я в негодовании.
– Да, баас, конечно, я скотина, которая заботится о вас и о себе прежде, чем о других. Но тогда кого же оставит баас? Ведь не думает же он привязать к столбу меня в одеянии Невесты? – прибавил он в неподдельной тревоге.
– Ханс, ты скотина и дурак, потому что, несмотря на всю твою тупость, как же я обойдусь без тебя? Я привяжу к столбу мертвую женщину, что лежит в шлюзном сарае.
Ханс посмотрел на меня с явным восхищением и сказал:
– Баас становится совсем умным! Наконец баас придумал нечто, чего я не придумал первый. Это хороший план, если только нам удастся провести его незамеченными и если госпожа Сабила не станет на радостях одновременно плакать и смеяться, как дура. Но, допуская, что все удастся, как же мы четверо проберемся в лодку, баас – если только эти трусливые вэллосы станут так долго ждать?
– А вот как, Ханс: если Драмана говорит правду, то лодка, привезя Невесту, дожидается рассвета, отплыв на небольшое расстояние. Ты доберешься до нее вплавь, держа револьвер над головой; все остальное оставишь. Потом ты войдешь в лодку, назвавшись вэллосам и Иссикору – или кто там будет еще. Затем, когда все затихнет, я с госпожой Драманой притащу к столбу мертвую женщину и мы привяжем ее вместо Сабилы. Тогда ты пригонишь лодку к малой пристани, что мы видели близ шлюзов, помнишь?
– Да, баас.
– Как только ты подъедешь, я подожгу фитиль, и мы побежим к лодке. Надеюсь, жрецы со своими
