Каждое слово, которое произносил музыкальный голос Желтой Птицы, пробуждало в груди Веселого Роджера непонятную надежду. Он знал, что это нелепо, он понимал, что сторонний наблюдатель улыбнулся бы и назвал все это глупостями, но ему хотелось надеяться, и он надеялся.
Лицо его прояснилось и ожило, как и лицо Желтой Птицы. Он посмотрел по сторонам, на озаренные солнцем лес и озеро, и внезапно взмахнул рукой.
— Я отыщу это место. Желтая Птица! — воскликнул он. — Отыщу твой Далекий Край! А потом, — он повернулся и сжал в ладонях тонкую руку индианки, — а потом мы вместе с Нейдой вернемся к тебе. Желтая Птица, — докончил он.
И он почтительно коснулся губами смуглых пальцев, точно рыцарь, приветствующий свою даму.
Мак-Кей гостил у племени Желтой Птицы и был счастлив. Он словно вернулся после долгой разлуки в родную семью. Желтая Птица относилась к нему с материнской нежностью. Быстрый Олень любил его, как брата. Когда Мак-Кей подходил к старикам и заводил с ними разговор, их суровые морщинистые лица смягчались; ребятишки ходили за ним по пятам, а Солнечная Тучка на утренней и на вечерней заре неизменно подставляла ему щечку для поцелуя. Впервые за долгие годы Мак-Кею казалось, что он обрел надежное пристанище. Стояла теплая тихая осень, солнечные дни и звездные ночи завораживали надеждой, убаюкивали тревогу. Роджер откладывал свой уход со дня на день, а Быстрый Олень настойчиво уговаривал его остаться с ними навсегда.
Но Желтая Птица не присоединялась к его просьбам, и взгляд ее темных глаз оставался непроницаемым. Она как будто чего-то ждала, чего-то опасалась.
И наконец то, чего она ждала и боялась, произошло.
Была темная тихая ночь, но в этой тишине чудилось что-то гнетущее. Она была подобна живому существу, которое то замирало в неподвижности, то бесшумно кралось куда-то между темными облаками и черной землей. Мрак пронизывала смутная тревога, ночная духота казалась порождением скрытых скованных сил, которые тщились вырваться на волю.
Ветра не было, но облака стремительно неслись по небу.
Верхушки деревьев были неподвижны, и все же они шелестели и перешептывались.
Лес окутывала тяжкая, тревожная дремота, и в его безмолвии словно таилось безмолвие смерти.
На белом песке у маслянисто-черных вод Уолластона темнели типи племени Желтой Птицы. Закопченные дымом костров, побуревшие от непогоды, они казались часовыми на берегу огромного озера. За ними в ивняке спали собаки. Оттуда время от времени доносилось тревожное повизгивание, судорожные вздохи, лязганье зубов. Зарывшиеся в песок спящие псы беспокойно перебирали лапами. Так же беспокойно спали и их хозяева в типи. Мужчины, женщины, дети в тяжелом полусне ворочались с боку на бок, просыпались, а когда вновь засыпали, их начинали мучить кошмары.
Желтая Птица лежала на своем одеяле, широко раскрыв глаза, и пристально глядела на серое пятно дымового отверстия. Ее муж спал. Солнечная Тучка разметалась на постели, и ее коса упала на грудь матери. Тонкие пальцы Желтой Птицы машинально поглаживали шелковистые волосы. Она вспоминала — вспоминала те далекие дни, когда еще не встретила Быстрого Оленя, когда белая женщина была ее самой любимой подругой, а маленький сын этой женщины называл ее «моя волшебница».
И хотя ее мучили тяжелые предчувствия, Желтая Птица невольно улыбнулась своим воспоминаниям, потому что это были светлые дни. Но потом ее мысль обратилась к тому времени, когда маленький мальчик, став взрослым, спас ее племя от голодной смерти — спас ее, Солнечную Тучку и Быстрого Оленя. С тех пор им постоянно улыбалась удача. Духи были добры к ним. Они сохранили ей молодость, дали красоту Солнечной Тучке, вернули силу Быстрому Оленю и сделали все племя счастливым. И всем этим они были обязаны человеку, который спит сейчас под открытым небом на берегу, скрывающемуся преступнику, разбойнику, маленькому товарищу дней ее юности — Веселому Роджеру Мак-Кею.
Она продолжала прислушиваться и глядеть на серое пятно дымохода, но теперь духи нашептывали ей другие мысли, и ее глаза в темноте испуганно расширились. Духи упрекали ее. Они говорили, что это из- за нее в ту голодную зиму Роджер Мак-Кей ограбил и чуть не убил торговца. Он сделал это, чтобы ее племя, ее близкие и она сама могли жить. Но то, что он сделал, зажгло кровь Никевы, ее «маленького белого брата, который вырос», и вот теперь он бродит по лесам один со своей собакой, а хранители закона в красной одежде выслеживают его. Они ищут его потому, что он не раз нарушал их закон, но главное потому, что хотят покарать его за убийство.
Желтая Птица села на постели, стиснув в руке тугую косу Солнечной Тучки. Она вспоминала, как спрашивала духов о том, что ждет в будущем Никеву, ее белого брата. И духи сказали ей, что он убил плохого человека и поступил правильно.
Они обещали ей, что он не будет больше страдать и что в Далеком Краю он найдет белую девушку Нейду, счастье и покой. Желтая Птица верила в духов. И не сомневалась в том, что они говорили с ней. Она твердо знала, что все это должно сбыться — ведь духи не лгут! Тем не менее тягостная духота ночи будила в ней смутную тревогу. Она привстала, вслушиваясь в шепот леса над типи. Но ничего не могла разобрать — казалось, что сразу шепчется много людей. И Желтую Птицу охватил беспричинный страх.
Она хотела было разбудить Быстрого Оленя, но отдернула уже протянутую руку и вместо этого осторожно отодвинула косу Солнечной Тучки. Потом она встала с постели — так тихо, что муж и дочь не очнулись от беспокойной дремоты, вышла из типи и огляделась, стараясь понять причину своей тревоги.
Духота и снаружи была такой же гнетущей. Несколько секунд Желтая Птица всматривалась в небо, ища признаков грозы и не находя их. Облака неслись быстро, но они были светлыми, и там и сям между ними мерцали звезды. Вдали не раздавалось рокотания грома. Не было и ветра. Тут сердце Желтой Птицы вдруг на мгновение перестало биться, и руки ее судорожно прижались к груди — она поняла! Это духи сделали ночь такой тягостной для того, чтобы она проснулась! Это было предостережение! Откуда-то надвигается опасность! И грозит она белому человеку, который спит тут на берегу.
Желтая Птица бросилась искать его, бесшумно ступая смуглыми босыми ногами по мягкому песку. Облака поредели, звезды засверкали ярче, и она сочла это знаком: духи облегчают ей поиски, и, значит, она рассудила верно.
В эту ночь Веселый Роджер расстелил свои одеяла на песке возле плоской плиты отполированного водой песчаника. Он дремал. Но Питер не спал, его глаза бдительно поблескивали в темноте. Мускулистые лапы были готовы к прыжку. Зевая, он не поскуливал и не лязгал зубами, как индейские собаки.
Постоянное общение с человеком, вынужденным скрываться от других людей, научило Питера осторожности, обострило все его чувства. Гнетущая тишина и неподвижность ночи внушили непонятную тревогу и ему: в них скрывалась какая-то неясная угроза, и Питер следил за каждым движением своего беспокойно ворочающегося хозяина, настораживаясь каждый раз, когда тот произносил во сне знакомое имя.
Но вот Мак-Кей позвал Нейду так, словно девушка стояла совсем рядом, он протянул руку — и она ударилась о камень. Его глаза открылись, и, медленно приподнявшись, он сел на песке. Небо очистилось от облаков, и в бледном свете звезд Веселый Роджер увидел, что около него кто-то стоит. Сначала он решил было, что это Солнечная Тучка, так как Питер весь потянулся к ней. Но, вглядевшись получше, узнал Желтую Птицу. Ее красивые глаза смотрели на него пристальным и странным взглядом. Он вскочил, подошел к ней и взял ее за руку. Рука была холодна как лед. Он почувствовал, что Желтая Птица дрожит всем телом. Внезапно она поглядела мимо него в темноту:
— Слушай, Никева!
Ее пальцы впились в его ладонь. В наступившей тишине он уловил стук ее сердца.
— Я слышу это уже в третий раз! — прошептала индианка. — Никева, тебе надо уходить!
— Но что ты слышишь?
