землю. Все шло как будто своим чередом.
И в самом деле, стоило ли бить в набат оттого, что женщины внезапно перестали петь за работой, а мужчины больше не собирались по вечерам за кружкой пива?
То один, то другой придворный под разными предлогами уклонялся от участия в увеселениях. Усама Унылопевец вдруг сделался популярным поэтом. И вот наконец настал тот день, когда король безмолвно перечеркнул список развлечений жирной чертой, вздохнул и проговорил печально:
– Не хочу.
Феи покинули страну раньше обычного.
Один из наиболее стойких лютнистов его величества пытался исполнить веселую песню, но случилось непредвиденное – лопнувшая струна едва не выбила ему глаз. Раздосадованный музыкант бросил лютню на пол, а когда она разлетелась на множество обломков, разрыдался и навсегда оставил двор.
Бархатные папки с листами буриме, портреты фей, изящные тома любовных стихотворений, полных грациозной иронии, рукописные дневники влюбленных, Великая Хроника Королевских Шалостей, сборники пародий, подражаний и эпиграмм, ноты, украшенные на полях забавными миниатюрами, – все это покрывалось пылью в библиотеке.
Охваченные тоской, снедаемые скукой, люди сидели по домам, бесцельно слонялись из угла в угол или занимались повседневными делами, не получая удовольствия даже от обеда.
Спустя год или чуть более того после появления кометы в королевство Пяти Рек заглянул мимоезжий купец. Увиденное настолько испугало его, что он бежал сломя голову из этой земли. Он гнал лошадей, не останавливаясь даже на ночлег, дважды едва не утонул на переправе и лишь в трактире «Придорожный Кит» позволил себе передышку. Вот там-то, в «Ките», впервые услыхали люди о страшном несчастье, постигшем королевство Ольгерда Счастливого.
Послушать отважного купца собралось множество народу. Пра-пра… и так далее дедушка нынешней хозяйки «Кита» только успевал поворачиваться, подавая кружки эля взволнованным слушателям.
– Дела у меня были с этим Добромыслом, понимаете? Дела! И ни разу он меня не подвел. А тут – больше года ни слуху ни духу. Ну, думаю, надо съездить, поглядеть, что там происходит. Разобраться. Может, беда? Так помочь надо! Словом, собрался я. Приезжаю. От самой границы неладное чуял. Ну, вот вам пример. Встречаю на дороге трех селянок. Кто бывал в королевстве Ольгерда, уж тот хорошо знает, какие там вилланки. Кругленькие, крепенькие, всегда найдется, за что ухватить. Достойнейшие женщины! А эти идут, еле тащатся. И хотя, казалось бы, при всех достоинствах – от одного их вида в дрожь кидает. А знаете, почему?
Тут рассказчик опрокинул в горло целую кружку эля. Слушатели нетерпеливо ждали. Купец обтер ладонью усы, обвел собравшихся вокруг людей шалеющими глазами и тихо объявил:
– Прозрачные они были… Деревья сквозь них видать, дорогу… И такая тоска от них, братцы мои, исходила – хоть иди и без промедления вешайся. Ну ладно, думаю, может, примстилось. Еду скорее в город и прямым ходом направляюсь к Добромыслу. Поверите ли, даже в трактир не заглянул. Вхожу: «Так и так, здрасьте». Гляжу – сидит, как истукан, безмолвный, глаз не поднимает, что-то там на счетах прикидывает. А у самого пальцы сквозь костяшки счетов проскакивают… И стенку сквозь него, опять же, видать. Я ему: «Похоже, плохи твои дела, кум». И сам не понимаю, для чего заговорил с ним. Ведь ясно же, что не ответит. Потому как одна тень от моего Добромысла осталась. Говорю вам, там во всем королевстве ни одной живой души не сыщется. Только тени да тоска смертная…
После этого случая нашлась еще парочка отчаянных голов, которые из любопытства не побоялись сунуться в заколдованное королевство. Страшное известие полностью подтвердилось. Не стало веселой страны Ольгерда Счастливого. Незачем теперь ходить в эту тоскливую землю.
За сорок лет дорога туда заросла, а спустя два столетия никто уже и не вспоминал ни о погибшем королевстве, ни о злокозненном Огнедуме, ни о том, что Прямоезжий Тракт был когда-то значительно длиннее.
Глава четвертая
Почти всю ночь рассказывал Людвиг о Королевстве Пяти Рек. То смеялся, вспоминая былых друзей и беззаботное житье, то плакал.
Зимородок настолько увлекся повествованием, что и думать забыл о проигранном споре.
– Одного не пойму, – обратился он к Людвигу, – как же ты-то уцелел?
Тряпичный сенешаль дернул носом:
– И это ты называешь «уцелел»?
– По крайней мере, ты не тень, полон сил и здоровехонек.
– Ну, не так уж и здоровехонек. Дождь-другой невовремя – и вот уже в груди все хлюпает, тряпки отсырели, а там и до плесени недалеко. А кукольный паратиф? Перенес дважды! А моль? Я, знаете ли, тоже хлебнул… Одно хорошо – тоской не мучаюсь. Да, мне, можно сказать, повезло. Уехал охотиться за Черную реку. Думал: вот заодно и Зозулю повидаю… Глядь, идет мне навстречу один человечек. Камзол на нем длинный, до пят, рвань страшенная, а осанка при этом как у пфальцграфа. Я сразу смекнул, что непростой это человечек. А он, знаете, повел разговор шуточкой.
– Ба! – кричит. – Никак это Людвиг, старина Людвиг, мой добрый старина Людвиг! А знаешь ли ты, Людвиг, что пока ты тут охотился, твой король и все его королевство – фр-р-р!..
Я, конечно, от таких речей смутился. Но виду не показал. С этими странствующими мудрецами только так и можно – ничему не удивляться. Я и спрашиваю, но как могу спокойно:
– Что это значит – «фр-р-р!»? На что ты намекаешь своими «фр-р-р!»?
А он:
– Ты разве не слыхал, что Огнедум Всесведущий набрал себе поганых помощниц, и они ему в котле наварили адского зелья на всю страну?
– Каких еще помощниц? – спрашиваю.
