принесла горячего молока и порошок от головной боли. Нянька хмуро посмотрела на нее, но подчинилась.
– «Поток» – очень… ну, очень хорошо, – вымолвил я, когда нянька вышла.
«Хорошо» было слишком общим словом для описания того невещественного подарка, который я, непонятно как, получил сегодня, но никакое другое определение вообще не подходило.
Тетя Бугго фыркнула с чрезвычайно довольным видом.
Я добавил:
– Они собираются в ближайшее время подготовить для тебя контракт.
– А, – сказала она. – Ну, сходишь за ним, а я подпишу.
– А что нянька сердилась? – спросил я, видя, что тетя помягчела.
Тут дверь открылась, и нянька вошла со стаканом молока.
– Потому что она глупа, – отрезала тетя. – Считает, что не следовало отпускать тебя одного.
– А как я должен ходить по улицам? – удивился я. – С нянюшкой? В четырнадцать-то лет?
Нянька моя зло выдохнула носом и, быстро проведя ладонью по моей шее, исключительно громко булькнула горлом. Затем презрительно дернула плечом и сунула мне стакан.
– Я бы сама пошла, – продолжала тетя Бугго, – но шпионы твоего отца следят за мной днем и ночью.
– У тебя паранойя, тетя Бугго, – сказал я.
– Да? Выгляни в окно.
Я подошел к окну и высунулся наружу. Внизу кто-то тихо дышал.
– По-моему, там опять кто-то лижется, – сказал я, отворачиваясь и опираясь ладонями о подоконник.
– Ха! Это только для виду. На самом деле твой отец осведомлен о каждом моем шаге.
– Зачем ему это? – еще больше удивился я.
– Боится, как бы я не попала в очередной громкий скандал, – пояснила тетя Бугго. – А публикация мемуаров – еще какой скандал! Порядочные женщины не пишут книг. Тем более – о себе самой.
Ее глаза весело блестели.
Нянька опять вмешалась. Ей не нравилось, что я брожу по улицам допоздна и возвращаюсь пьяный. Она однозначно выразила свое отношение к этому. Я даже ужаснулся: неужели я так выглядел?
Меня спасла тетя Бугго. Несколько новых, быстрых взмахов руки и стремительно скакнувшая по ее губам стремительная улыбка возымели почти волшебное действие. Нянька моя вдруг затихла, опустила голову и больше никак себя не проявляла.
Я простился с тетей на ночь. Нянька поцеловала Бугго в плечо, нахмурилась и ушла вместе со мной, шаркая пушистыми мятыми тапочками.
Теткины мемуары появились в продаже в рекордно короткий срок после сдачи рукописи в издательство. Перед этим я, правда, еще несколько раз побывал в «Потоке». Меня там встретили уже совершенно как родного, да и мне вдруг начало казаться, будто с этими почти незнакомыми людьми я чуть ли не вырос. Как-то моментально мы сделались очень близки, и это доставляло мне огромное удовольствие. Тетя Бугго объяснила, когда я рассказал ей об этом, что именно с таких ощущений и начинается юность. Так что с теткиной подачи я вступил в новую пору жизни.
Папа узнал о публикации «Избранных полетов» из вечерних новостей. По стерео показывали Оссу Вио, очень важного и не такого засаленного, как обычно. Осса чмокал, многозначительно перебирал пальцами по столу, закатывал глаза и намекал на грандиозные планы «Потока». Тетину книгу он называл бестселлером, поскольку продал уже шесть экземпляров и еще один принес подарить ведущей стереопрограммы.
Подняв на лакея страдальческие глаза, папа тихо попросил:
– Приведи ко мне мою сестру.
Тетка получила распоряжение явиться к господину Анео и, в свою очередь, заглянула ко мне:
– Твой отец зовет. Пойдем со мной, ладно?
– Ты что, боишься? – удивился я.
– При тебе он не станет наносить себе увечья, – сказала тетя. – Все Анео, впадая в бешенство, имеют привычку резать себе лицо ножом. Один даже откусил себе палец. Твое присутствие должно оказывать сдерживающее воздействие.
– Тогда конечно, – сказал я.
Папа ждал нас, стоя посреди комнаты. Бугго втолкнула меня первым, протиснулась сама и замерла возле двери.
Отец указал пальцем на экран стереовизора, по которому теперь показывали наводнение в какой-то отдаленной мокрой провинции.
– Это правда? – вопросил он.
– Если по стерео сообщили, значит, правда, – ответила Бугго.
Он медленно перевел на нее глаза.
– Ты действительно опубликовала свои записки в этом «Потоке»?
