А Фритигерн, от души забавляясь – вот спасибо за потеху нежданную! – поднялся со скамьи, улыбкой им навстречу просиял.
– Бог ты мой, неужели мои паршивцы вас даже вином не угостили?
Руки распростер, точно обнять хотел, но в последний момент отстранился – больно уж мокрые. Позвал девушку, велел горячего вина с гвоздикой гостям приготовить.
И снова к посетителям своим повернулся, умоляя принять его искреннее гостеприимство и хотя бы сменить мокрую одежду на сухую.
Гости мрачно отвечали, что дело их спешное и не могут они драгоценное время расточать на такие мелочи, как забота о теле – этом недостойном вместилище бессмертной души.
Фритигерн насторожился.
– Господа, – на всякий случай сказал он, – как и вы, я христианин, но считаю непозволительной роскошью преждевременную смерть вследствие небрежения своим здоровьем.
Изрек и сам удивился.
Гости же дружно нахмурились. Не понравилось им, что этот арианин себя с ними, истинными кафоликами, на одну доску ставит.
Фритигерн решил в богословствование не вдаваться и перешел к делу:
– Мне передали, будто вас епископ Медиоланский прислал.
С плащей упрямцев уже натекла здоровенная лужа, в которой они и топтались грязными сапогами. Вошла служанка с кувшином, задела гостей заметным животом, на лужу поглядела недовольно. «Кому гордость блюсти, а кому потом прибирать», – проворчала себе под нос.
Фритигерн поддержал ее:
– Моя служанка дело говорит. Негоже вам, раз уж у меня вы в гостях, мерзнуть или терпеть какие-либо иные неудобства. – И служанке: – Приготовь господам все сухое. А пока переодеваются, стол накрой, пусть подкрепятся.
И, взяв у нее кувшин, самолично вина поднес посланцам.
Авило вразвалку удалилась. Посланцы смотрели на нее недобрительно.
Пока послы переодевались, пока пили, пока трезвели – день к закату перешел. Только к вечеру разговор у них с Фритигерном получился и продолжался до глубокой ночи.
Начали официально.
Преисполненный любви, шлет привет и пастырское благословение свое князю готскому Фритигерну епископ Медиоланский Амвросий.
Фритигерн мгновенно ощутил себя христианским государем до мозга костей и благословение принял с подобающим достоинством. Посланцы памятовали, конечно, что собеседник их – злостный еретик; но Амвросий настрого наказал им быть мудрыми, как змии, и о еретичестве даже не заикаться. Фритигерн же, который очень смутно понимал, в чем состоят различия в вероучениях, о подобном даже и не задумывался.
Дело Амвросия, в двух словах, было таково. Просит он князя отдать ему, епископу, пленников из числа римских граждан, сколько возможно. Ибо стало ему достоверно известно, что готы во время последних недоразумений своих с Империей захватили немалое количество свободнорожденных мужчин и женщин и сделали их рабами.
Слушал Фритигерн и таял. Нравиться начинал ему этот Амвросий. Вот как изящно выразился – «недоразумения с Империей». А мог бы прямо брякнуть: «грабительский набег». Но ведь не брякнул же!..
– Да, это верно, – вежливо подтвердил Фритигерн. И вина себе налил, а к вину печенья взял. (Авило стряпуха была изрядная).
– Епископ Амвросий глубоко скорбит об участи этих людей. Он хотел бы выкупить хотя бы часть из них, ибо полагает, что они заслуживают лучшего.
– Возможно, – неспешно согласился с этим Фритигерн. – Не мне судить. Почти любой из нас заслуживает лучшего.
Тут один из посланцев метнул на князя короткий, злобный взгляд. Явно сказать хотел, что кто-кто, а Фритигерн как раз живет много лучше заслуженного.
Князя это насмешило.
Но тут же перестал усмехаться, ибо нечто важное услышал.
– Его святейшество предлагает тебе крупный выкуп, – сказал посланник.
И назвал немалую меру золота, которую доставят из Медиолана, как только епископ будет извещен об успехе переговоров.
Фритигерн прикинул в уме. Сделка обещала быть выгодной. А если он, Фритигерн, удачно поторгуется с этими несчастными святошами, – то очень выгодной.
– Разумеется, я согласен, – быстро сказал он и хлопнул ладонью по столу.
Авило, подслушивавшая за занавеской (от любопытства уже извелась), приняла это за требование подать еще выпивки. Выскочила из своего укрытия, услужливо с кувшином сунулась. Фритигерн ее спать отослал, чтобы думать не мешала.
Стали они с теми клириками детали обсуждать. Говорил больше один из посланных; второй только князя злыми черными глазами сверлил да помалкивал. Фритигерн очень быстро убедился в том, что торгуются ромейские клирики не хуже готов и нахрапом их не возьмешь.
