Хелот приблизился к столу и ухватился за край дубовой столешницы.
– Вот, смотри, – сказала Имлах, поворачивая к нему свиток. – Самая подробная карта нашего мира. – Ее длинный палец с розовым ногтем в «счастливых» пятнышках уперся в извилистую синюю ленту, пересекавшую почти всю карту. – Это Великая Река Адунн. Вот Аррой. Где Лангедок, покажи?
Хелот склонился над картой. Странная женщина – великанша, раз она так уж настаивает, – называла ему на те места, где, по мнению Хелота, должны были быть расположены болото Дальшинская Чисть и город Ноттингам. Он вгляделся в витиевато выписанные латинские названия, силясь отыскать Ноттингам, но тщетно. Такого наименования на карте попросту не было.
Имлах с любопытством покосилась на него:
– Так где твой Лангедок?
– Здесь не обозначено… Наверное, слишком далеко отсюда. Где-то на юге. Я другого не понимаю: где Ноттингам? Я был в нескольких часах езды от этого города, когда сбился с дороги.
– Как ты сказал? Ноттингам? Ты что-то путаешь, Хелот-дакини. Города с таким названием нет.
У Хелота вдруг потемнело в глазах, и, чтобы не упасть, он вцепился в подлокотник кресла. Имлах тотчас встала, поддержала его под руку.
– Садись-ка, – сказала она. – Прости, я совсем забыла, что ты еще не окреп.
Хелот рухнул в предложенное ему кресло. Из-под стола в тишине донесся яростный хруст – там явно что-то грызли. Имлах пошарила на полу и выволокла еще одного горностая. Прижимая к голове круглые белые ушки, зверек крепко держал в зубах полуобглоданную птичью кость.
– Лаймерик! – крикнула Имлах, заполнив своим звучным голосом весь огромный свод.
На противоположной стороне большого зала немедленно раскрылась дверца, до сих пор не замеченная Хелотом. Оттуда, прихрамывая, важно выступил маленький человечек. Судя по всему, он принадлежал к Народу. Длинные белые волосы человечка были тщательно заплетены в множество тонких косиц, и одет он был весьма щегольски и вычурно. Приблизившись к Имлах, он замер, скрестив на груди руки.
– Забери вот это, – велела Имлах. – Совсем распустил паршивцев. Я недовольна, Лаймерик. Они пакостят уже в моем кабинете.
– Слушаюсь, ясная Имлах из Серебряного Леса, повинуюсь, мудрая Имлах из Серебряного Леса, – торжественно произнес Лаймерик, с достоинством повернулся и вышел все в ту же дверцу.
Приоткрыв от удивления рот, Хелот наблюдал за этой сценой. Имлах ждала, не выказывая ни малейших признаков нетерпения. Зверек, тряпочкой свисавший из ее рук, все так же цепко держал свою драгоценную кость и только время от времени шевелил носом, и тогда его усы воинственно топорщились.
3атем снова показался важный человечек. Он шел размеренным шагом и на вытянутых руках нес клетку с тонкими частыми прутьями. Туда и был водворен горностай, который, ничуть не смущаясь лишением свободы, тотчас улегся и снова взялся за птичью ногу. Ступая медленно, как на церемонии, Лаймерик удалился и унес с собой горностая.
Хелот слегка улыбнулся, встретившись с Имлах глазами, однако великанша и не думала разделить с ним веселье. Похоже, такие сцены разыгрывались в замке по несколько раз на дню.
– Ты голоден? – спросила Имлах.
– Не знаю. Вроде бы, нет. Я хотел задать вам один вопрос.
Имлах склонила голову к плечу:
– Конечно, дакини. Ты можешь спрашивать все, что угодно, и получишь честные ответы или не получишь никаких.
– Спасибо, Со мной был мальчик, когда Народ напал на нас…
– Не напал, дакини. Народ осуществил свое суверенное право.
– Мне неважно, как это называется. Со мной был мальчик по имени Тэм, и я хотел бы знать, где он и что с ним стало.
– Он жив. Народ взял его к себе.
Хелот подскочил.
– Святой Бернард! – вырвалось у него. – Вы хотите сказать, что малыша захватили в плен эти низкорослые варвары?
Имлах смотрела на него во все глаза. Дакини был по-настоящему огорчен. Похоже, он близок к тому, чтобы взорваться: кусает губы, хмурится, отворачивается, шарит руками по поясу. Наконец заговорил:
– Где мой меч? Я могу попросить вернуть мне оружие?
– Зачем тебе оружие?
– Госпожа, – произнес Хелот, мрачно глядя ей прямо в лицо, – в таком случае могу я хотя бы узнать, свободен ли я?
– Я тебе не госпожа, дакини, – снова поправила его Имлах.
– Простите. – Но глаз не опустил.
– Я отвечу тебе по мере моего разумения, – медленно проговорила Имлах. – Многое зависит от того, что именно ты называешь «быть свободным». Свободен ли ты взять свое оружие, пойти ночью к Народу и устроить кровавую бойню? Тебя, конечно, убьют, но сколько погибнет тех, кого ты считаешь варварами! Нет, не свободен ты сделать это. Ты ведь об этом спрашивал?
– Если я свободен, – упрямо повторил Хелот, – то никому не должно быть дела до того, чем я собираюсь заниматься и как воспользуюсь своей свободой.
