тролль из Мастеров, рухнул в кучу грязи и забылся долгим, неприятным сном.
Когда он проснулся, была ночь. Свет горел по-прежнему ослепительно, но теперь в пылании лампочек наблюдалось нечто истерическое: они как будто перекрикивали законную владычицу данного времени суток. Вопили из последних сил, срывая голос, и тем самым вгоняли в неврастению окружающих.
Моран пошевелился. Мусор и густая пыль зашевелились имеете с ним. Страдая, Длсурич Моран сел. Ухватился рукой за стену и растопырил ноги, как будто подставлялся копам для обыска. Наконец он выкарабкался, выпрямился и осмотрелся. Диван обнаружился где-то очень далеко, словно бы на другом конце земли. Моран сделал два шага, с трудом удерживая баланс, — перед глазами все так и плыло, — и вдруг диван вырос прямо перед ним.
И как только Моран взялся за спинку в накрахмаленном чехле, все сразу же вернулось на свои места, даже голова перестала кружиться. В комнате дикий разгром, но это ничего. Большая часть задиванного хлама налипла на самого Морана, так что подмести там теперь — самое ерундовое дело. Хоть что-то хорошо. Картина по-прежнему висит на стене, и это совершенно очевидно не портал. На лбу растет шишка — наглядное свидетельство того, что в своей теории Моран где-то допустил кошмарный просчет.
Он уселся на диван, обдумывая произошедшее.
Вдруг ему показалось, что на кухне кто-то есть. Мимолетное помрачение рассудка, не иначе, но Моран поддался:
— Деянира! — слабо позвал он. — Сделай мне, душенька, компресс на голову!
Он прислушался. Нет, никого. Просто ветер хлопнул форточкой. Обидно.
Однако там, на площади, он ясно различал радужные контуры и призрачные фигуры. Что-то здесь все же произошло. Просто так Джуричу Морану видения не приходят. Он же не визионер какой-нибудь из газеты бесплатных объявлений, который по сходной цене увидит вам что угодно.
— Деянира!.. — на всякий случай еще раз позвал Моран.
Нет. Пустота.
И вдруг ему показалось, что Деяниры вообще больше нет. Раньше, когда он думал о девушке, он мысленно ощущал ее отклик. Как будто легонько повеяло в лицо теплом. А сейчас — просто ничего. С тем лее успехом он мог подумать любое другое имя, например, «Брисеида».
— Брисеида, — сказал Моран вслух. — Ну и что? Ерунда какая-то.
Но в душе он уже знал, что случилось нечто непоправимое.
Броэрек свистнул псу, и тот нехотя отошел от куста, на который отчаянно лаял, виляя хвостом. Видно было, что пес сильно сконфужен. Какая-то вопиющая неправильность сбивала его с толку. Но теперь, когда за дело взялся человек, к животному вернулась его прежняя самоуверенность. В конце концов, это был породистый охотничий пес, привыкший гнать дичь и сотрудничать с человеком.
Пес забежал за спину Броэрека и разразился торжествующим лаем. Теперь все будет разрешено наилучшим образом. Теперь потеря лица (точнее, морды) никому не грозит.
Броэрек спешился, приблизился к кусту.
— Выходи, не бойся, — позвал он. — Кто бы ты ни был, обещаю тебя защищать.
Ветки зашевелились, затряслись, потом женский голос проговорил:
— Шнурки зацепились, погоди…
И наконец на тропинку перед всадником выбралась девица.
Обычная крестьянская девица из числа зажиточных: в длинной серой юбке, в красном корсаже со шнуровкой и в прехорошенькой блузе с длинными рукавами и низким вырезом. Впрочем, то, что можно было наблюдать в этот вырез, сильного впечатления не производило. И еще девица была простоволосая. Что также не говорило в ее пользу.
Пес перестал брехать и подбежал знакомиться. Девица рассеянно провела рукой по его голове.
Броэрек протянул руку и взял ее за подбородок. К Деянире еще никто так не прикасался. Так властно, так спокойно и уверенно. Она дернула головой, освобождаясь. Тогда он сказал:
— Посмотри-ка на меня, дитя мое.
Деянира подняла лицо и уставилась на него, брови ее удивленно взлетели, глаза расширились. Он был простоват, наверное, этот человек с собакой, зато разодет как персонаж из «Часослова герцога Беррийского». И это была его собственная одежда, не театральная и не карнавальная. Броэрек держался в ней совершенно естественно, как будто никогда в жизни ничего другого не носил.
Он продолжал расспрашивать:
— Кто ты, дитя? Как ты здесь оказалась?
— Меня зовут Деянира, и я понятия не имею… — Она вдруг замолчала.
Пес снова подбежал и обнюхал ее ноги, а затем вообще умчался, присоединился к остальным собакам.
Деянира потерла лицо ладонями.
— Там — замок? — спросила она, показав за спину Броэрека. — В том направлении есть небольшой замок, не так ли?
— Разумеется, — он немного удивился. Похоже, девушка спрашивала об очевидных и общеизвестных вещах. — Разумеется, там есть замок. Он принадлежит Геранну, моему старшему брату и господину. А я — Броэрек. Не бойся меня.
— Интересно, кто это здесь боится, — заявила Деянира.
Но Броэрек, конечно, был прав. Она боялась. Не самого Броэрека, естественно, — он, в общем-то, симпатичный и ласковый, — а вообще всего, что происходит. Все это выглядело слишком глупо. Деянира как будто слышала свою следующую реплику: «Как я здесь очутилась?» — и так далее. Но надобность в подобной реплике быстро отпала, если она вообще когда-либо существовала.
«Как ты здесь очутилась, милочка? Забыла, о чем тебе рассказывал Моран Джурич? Ах, простите, — профессор Моран Джурич? Ну давай, покончи с сомнениями. Спроси про Серую Границу. Про белые башни Калимегдана спросил, давай же. Бояться и в самом деле больше нечего. Раньше надо было бояться. Или по крайней мере думать головой».
— Бедняжка, — сказал Броэрек, по-своему истолковав ее молчание, — должно быть, настрадалась. Теперь все позади. Я отведу тебя в замок. Все твои беды позади.
— Хотелось бы верить, — пробормотала Деянира. Броэрек вызывал у нее доверие. А остальных участников охоты она стеснялась. Она помнила, как подбирала самые яркие сочетания нитей, стараясь сделать их как можно более нарядными.
«Какого лешего я выбрала себе этот простонародный костюм?» — корила себя Деянира, сидя на лошади позади Броэрека. Она крепко обхватила его руками поперек живота. Не хватало еще упасть с лошади. Могучее животное выразительно шевелило мускулатурой. Деянира ощущала это шевеление и понимала, что первобытная звериная сила лошади ее, пожалуй, ужасает. Как-то несерьезно она привыкла относиться к лошадям. По-городски. Ах, лошадка на картинке, как миленько. Давайте девочку на лошадке покатаем. На пони. Тебе нравятся пони? У них такие смешные бантики в прическе. Сто рублей — сделаем кружок по парку.
А если на эту, с позволения сказать, «лошадку» взгромоздиться, то тут-то и окажется, что не милое это одомашненное животное, верный друг человека, а натуральнейший олифант. Зверюга с острым запахом, первобытная мощь на длинных ногах, чей жгучий пот разъедает человеческую кожу за полчаса.
И Броэрек, уверенно управлявшийся с этим созданием, тоже представлялся Деянире существом совершенно отличным от нее самой. Она пыталась подобрать формулировки. Словесная упаковка часто облегчает — не сами обстоятельства, но восприятие их.
Деянира смотрела на широкую твердую спину своего покровителя. Что с ним не так? Чем он отличается от ее одноклассников? Ну, понятно, тем, что они напоминают червяков, а Броэрек — скалу. Если милейших мальчиков полгода гонять в тренажерном зале и одеть в доспехи, они тоже будут напоминать скалу. Нет, имелось некое иное, более существенное отличие…
Она покривила губы. Она нашла причину, но формулировка ей не нравилась. Потому что в семье Деяниры никогда не верили в астрологические прогнозы, экстрасенсов и вообще манипуляции с энергетикой. В этом Деянира была с родителями заодно. И слыла среди подруг чудаковатой.
Но «энергетика» — что бы это слово ни означало — имела место. В обычной жизни это оставалось
