вернёмся к нашим баранам (фр.).
Уже много лет для меня ничего не существовало в Комбре, кроме подмостков и самой драмы моего отхода ко сну.
(Марсель Пруст, «По направлению к Свану». Пер. Н. Любимова)
Вот так же обстоит дело и с нашим прошлым. Пытаться воскресить его — напрасный труд, все усилия нашего сознания тщетны. Прошлое находится вне пределов его досягаемости, в какой-нибудь вещи (в том ощущении, которое мы от неё получаем), там, где мы меньше всего ожидали его обнаружить. Найдём ли мы эту вещь при жизни или так и не найдём — это чистая случайность.
(Марсель Пруст, «По направлению к Свану»)
Боюсь, что это не для ваших ушей (фр.).
Сюда, на грудь, любимая тигрица, Чудовище в обличье красоты! Хотят мои дрожащие персты В твою густую гриву погрузиться. В твоих душистых юбках, у колен, Дай мне укрыться головой усталой И пить дыханьем, как цветок завялый, Любви моей умершей сладкий тлен. Я сна хочу, хочу я сна — не жизни! Во сне глубоком и, как смерть, благом Я расточу на теле дорогом Лобзания, глухие к укоризне. Подавленные жалобы мои Твоя постель, как бездна, заглушает, В твоих устах забвенье обитает, В объятиях — летейские струи. Мою, усладой ставшую мне, участь, Как обреченный, я принять хочу, — Страдалец кроткий, преданный бичу И множащий усердно казни жгучесть. И, чтобы смыть всю горечь без следа, Вберу я яд цикуты благосклонной С концов пьянящих груди заостренной, Не заключавшей сердца никогда. (Шарль Бодлер, «Цветы Зла», «Лета». Пер. А. Эфрон)
