– Ваше имя?
– Борис. – Щелкунчик обожал Бориса и Наташу из старого телешоу «Роки и Буллвинкл». [33]
– Борис кто? – спросила женщина.
Щелкунчик не знал, как пишется фамилия мультяшного Бориса, поэтому сказал:
– Смит. Борис Дж. Смит.
Светлые глаза женщины будто потемнели, голос стал бесцветным:
– Сэр, вы ехали со скоростью семьдесят миль в час на участке с ограничением в сорок пять миль.
– Серьезно? – Щелкунчику полегчало. Идиотский штраф за превышение. Может, просто выпишет квитанцию, а в базу заносить не станет?
– В штате Флорида запрещено управлять автомобилем бездействующего водительского удостоверения, – продолжила полицейша. – Вам это известно.
Ладно, подумал Щелкунчик, два штрафа. Делов-то, блин! Однако он заметил, что женщина не называет его «мистером Смитом».
– Вы также знаете, что предоставление ложной информации офицеру правоохранительных органов противозаконно.
– Конечно. – Щелкунчик про себя выругался.
Сука не купилась.
– Пожалуйста, оставайтесь в машине.
Щелкунчик видел в зеркале, как прыгает по асфальту луч фонаря, когда женщина-полицейский шла к своей машине. Конечно, сейчас пробьет по рации номера джипа. У Щелкунчика заломило плечи. Шансов оправдаться за угнанную машину столько же, сколько объяснить наличие в кармане семи тысяч долларов.
Есть два выхода. Первый – смыться, что гарантирует погоню, костоломную аварию и арест по обвинению в многочисленных, не связанных друг с другом преступлениях.
Второй вариант – не дать этой бабе связаться по рации. Что Щелкунчик и сделал.
Некоторые урки ни за что не ударят женщину, но к этому спорному вопросу Щелкунчик относился нейтрально.
Легавый есть легавый. Женщина увидела приближавшегося Щелкунчика, но рулевая колонка помешала ей быстро выхватить огромный «Смит-и-Вессон». Полицейша успела только расстегнуть кобуру. И все – спокойной ночи, медсестра.
Забрав фонарь, пистолет и обручальное кольцо, Щелкунчик оставил бесчувственную женщину на обочине.
Уезжая, он заметил, что костяшки на руке чем-то вымазаны.
Похоже, помадой.
Щелкунчик не испытывал ни стыда, ни раскаяния – вообще ничего.
Эди Марш начала понимать страдания настоящих жертв урагана. За день трижды принимался дождь, оставляя повсюду в доме Торреса грязные лужи. Ковры под ногами чавкали, по комнатам прыгали зеленые лягушки, а в раковине ванной обосновался выводок москитов. Ливень прекратился, но с голых стропил все равно часами капало. Даже в какофонии соседских молотков и пил этот шум сводил Эди с ума. Она вышла во двор и без энтузиазма покликала пропавших такс, но мгновенно бросила это занятие, углядев толстую бурую змею. Эди так завизжала, что прибежал сосед; он взял швабру и выгнал тварь. Потом спросил о Тони и Нерии.
– Они уехали из города, – ответила Эди, – и попросили приглядеть за домом.
– А вы?…
– Кузина, – ответила Эди, понимая, что похожа на латиноамериканку не больше Голди Хоун. [34]
Сосед ушел, а Эди поспешила в дом и забралась с ногами в кресло. Включила радио и положила рядом монтировку. Стемнело. Молотки и пилы смолкли, и стало слышно, как по соседству вопят младенцы, хрипят радиоприемники, хлопают двери. Эди боялась, что сейчас появятся грабители, насильники или неизвестный хищник, который счавкал бедняжек Доналда и Марлу, будто кругляшки «Тик-Так». К приходу Фреда Эди превратилась в комок нервов.
Страховщик принес букетик гардений. Точно собрался вести девушку на выпускной бал.
– Ты это серьезно? – спросила Эди.
– А что такого? Роз не нашел.
– Фред, я больше не могу здесь. Сними мне комнату.
– Все будет хорошо. Посмотри-ка, я взял вина.
– Фред!
– И ароматизированные свечи.
– Фре-е-ед!!!
– Что?
Эди усадила его на промокший диван.
– У нас деловые отношения, а не любовной роман. – Фред надулся. – Милый, мы просто разок перепихнулись. Не волнуйся, все за то, что мы сделаем это снова. Но у нас не любовь и не страсть, а финансовое партнерство.
– Ты меня соблазнила, – заметил оценщик.
– Конечно, соблазнила. И ты был неподражаем.
Фред горделиво приосанился – душа приготовилась к взлету.
– Но больше никаких цветов, никакого вина, – выговаривала Эди. – Просто сними для меня комнату в своей чертовой «Рамаде», ладно?
– Хорошо, – серьезно согласился Фред. – Завтра утром.
– Милый, ты посмотри, что здесь творится – ни крыши, ни стекол в окнах. Хуже пляжной кабинки!
– Ты права, Эди, здесь тебе оставаться невозможно. Я перепишу свои представительские.
– Ну что ты мелочишься, Фред! Мы собираемся ободрать твою компанию на сто сорок одну тысячу баксов, а ты жмешься из-за шестидесятидолларовой комнаты в мотеле. Ну сам подумай.
– Не сердись, пожалуйста.
– Ты оформил заявление на выплату?
– Да, вот бумаги.
Посмотрев документы, Эди Марш приободрилась. Она развязала букетик и поставила цветы в кофейник с тепловатой дождевой водой. Затем пара откупорила бутылку «шабли» и выпила за успех предприятия. После четвертого бокала Эди сочла уместным спросить напарника, что он собирается делать со своей долей.
– Куплю яхту и поплыву в Бимини, – ответил страховщик.
– А женушка?
– Кто? – переспросил Фред, и оба рассмеялись. Оценщик тоже поинтересовался, как Эди распорядится семьдесят одной тысячей.
– Хайянис-Порт, – ответила Эди, не уточняя.
Когда «шабли» кончилось, Эди притащила в гостиную высушенный матрац и, вывернув лампочку, зажгла принесенную Фредом свечку, которая пахла солодовым молоком. Раздеваясь, Эди услышала, как партнер копошится в портфеле – искал презерватив. Фред зубами надорвал фольгу и сунул пакетик подружке в руку.
Эди считала презервативы абсолютно дурацким изобретением – они ее и трезвую-то смешили, а в подпитии вызывали просто бурю веселья. На сегодня ухарь Фред выбрал красненькую резинку, только натягивать ее было, собственно, не на что. Хихиканье партнерши сбило Фреда с панталыку, испортив чудное настроение, созданное вином. Распростершись на спине, оценщик отвернулся. Эди шлепнула ему по ногам, чтобы раздвинул, и умостилась между.
– Чего ты сразу сдался? – попеняла она. – Соберись, миленький. Ну-ка! – И Эди крепко ухватила Фреда между ног.
