Песнопение оборвалось. Управляющий отодвинул от стены разбитый телевизор и показал на дырку с неровными краями в ковре.
– От пули, – объяснил он. – Не волнуйтесь, я их вышвырнул.
– Из револьвера? – воскликнул старший мудрец, вскакивая на ноги.
– Это еще не самое плохое, – сказал управляющий. – Они держали в номере собак! Представляете? Изжеваны постельные покрывала и вообще –
После его ухода мудрецы заперли дверь и мрачно посовещались. Пришли к тому, что сделали все возможное для добрых людей Южной Флориды, и поспешно упаковали вещи.
– Прелестно!
Щелкунчик велел Эди заткнуться и не тянуть за душу. Что сделано, то сделано.
– Нет, в самом деле! Добиться, чтобы нас выкинули из мотеля, когда отсюда до Дейтона-Бича ни единой свободной комнаты! Просто гениально!
Зашипев, как проколотый мяч, Щелкунчик плюхнулся в кресло. Эта тварь совершенно обнаглела: шарахнула монтировкой по ноге, а теперь еще достает. Настроение и без того паршивое, когда коленка распухла, как джорджийский окорок.
– Ты во всем виновата, – огрызнулся Щелкунчик. – Ты и твои шавки. Дай-ка мне пива.
Возвращаясь в дом Торреса, они тормознули у «7-Илевен» и прикупили бензина, льда и провианта. Мрачный Фред Дав, взяв «тайленол» и мятный «тик-так», отправился оценивать разрушенные дома. Он убыл с опустошенным взглядом человека, жизнь которого рухнула в одночасье.
Эди достала из холодильника банку пива и швырнула из-за спины Щелкунчику.
– Как нас еще в каталажку не отправили! – в пятый раз повторила она.
– Тявки не желали заткнуться.
– И потому надо было палить в потолок!
– А то. – Щелкунчик подставил нижнюю челюсть под пивную струю. Он напоминал морячка Пучеглаза [47] из старых субботних мультиков. – Ночью ты уснешь, а я этих шавок пришью. И у меня еще останется три патрона, так что не вздумай там чего.
– О, великий арифметик! А сколько в тебе еще талантов!
– Что, не веришь?
– Собаки привязаны во дворе и никому не мешают.
Щелкунчик осушил банку, смял ее и бросил на ковер. Потом вынул револьвер и принялся крутить барабан – наверняка подсмотрел где-то в кино. Не обращая внимания на эти манипуляции, Эди пошла в гараж подлить бензина в генератор. Электричество нужно для телевизора, без которого Щелкунчик становился неуправляемым.
Когда Эди вернулась в гостиную, бандит уже разбил лагерь перед «Опрой».
– Про шлюх показывают, – доложил он, вперившись в экран.
– Сегодня твой день.
Эди была вся липкая от пота. Ураган выпотрошил внутренности всей хитрой вентиляционной системы Тони Торреса. Но даже если бы кондиционер работал, как прохладному воздуху удержаться в доме без крыши, окон и дверей? Эди прошла в спальню, сняла банковское платье и переоделась в дорогие полотняные шорты и безрукавку миссис Торрес. Эди очень бы расстроилась, если б вещи оказались ей впору, но, слава богу, хозяйка была размера на три крупнее. Одежда сидела мешковато, но выглядело симпатично и обеспечивало вентиляцию в тропической влажности.
Эди разглядывала себя в зеркале, когда зазвонил телефон. Щелкунчик тотчас заорал, чтобы взяла, черт бы ее побрал, трубку.
Эди не была подвержена предчувствиям, но сейчас возникло довольно сильное – и не подвело ее. Телефонистка с межгорода спросила, согласен ли абонент оплатить звонок от «Нерии из Мемфиса».
– Я не знаю никакой Нерии. – Эди старалась говорить спокойно.
– Это номер 305-443-1676?
– Не знаю. Понимаете, я здесь не живу. Проходила мимо дома и услышала телефон.
– Мэм, пожалуйста…
– Барышня, может, вы не в курсе, но у нас тут случился страшный ураган!
Донесся голос Нерии:
– Я хочу поговорить с мужем. Спросите, нет ли там Антонио Торреса.
– Слушайте, в доме никого, – продолжила Эди. – Я просто шла мимо и подумала, вдруг чей-то родственник звонит. Может, что срочное. Хозяина нет, он уехал. В пятницу закинул пожитки в фургон и отбыл. Кажется, говорил, что в Нью-Йорк.
– Спасибо, – сказала телефонистка.
– Что? Как вас зовут, леди? – врезалась Нерия.
– Спасибо, – повторила телефонистка, пытаясь свернуть разговор.
Но Эди понесло:
– Они с какой-то девушкой наняли фургон. Может, это его жена. Ей года двадцать три – двадцать четыре. Длинноволосая блондинка.
– Это я его жена! – взорвалась Нерия. – И дом мой!
Еще бы, подумала Эди, как запахло денежками от страховки, долой яйцеголового профессора и бегом обратно к толстячку мужу.
– Бруклин! – живописала Эди. – Кажется, он говорил про Бруклин.
– Сукин сын! – простонала Нерия.
Телефонистка грубовато спросила, будет ли миссис Торрес звонить по другому номеру. Молчание. Нерия повесила трубку. Эди тоже.
Сердце колотилось о ребра. Эди машинально отерла взмокшие ладони о задницу в прекрасных полотняных шортах хозяйки. Потом поспешила в гараж и нашла кусачки с зелеными ручками.
В гостиной надрывался Щелкунчик:
– Кто звонил? Опять жена? – Услышав, как хлопнула гаражная дверь, он завопил: – Эй! Я с тобой разговариваю!
Эди его не слышала. Она кралась к соседу перерезать телефонный провод, чтобы Нерия не позвонила мистеру Варга и не проверила дикую историю о Тони, уехавшем в фургоне с юной блондинкой.
Номера черного «чероки» сняли с «камаро», зарегистрированного в районе «Черепашья Луговина». Туда Августин и направлялся, когда Сцинк велел остановиться у палаточного городка, разбитого национальными гвардейцами для бездомных после урагана.
Сцинк выбрался из пикапа и зашагал вдоль рядов открытых палаток. Бонни с Августином, пораженные открывшимся зрелищем, шли чуть сзади. Их провожали мутные взгляды мужчин и женщин, безвольно лежавших на армейских раскладушках. Босоногие дети с потухшими глазами бродили по белесым лужам. Малыши вцепились в новые куклы, розданные Красным Крестом.
– Души человеческие! – завопил Сцинк, воздев к небу обезьяньи длани.
Солдаты сочли его контуженным и трогать не стали.
К гвардейцу, раздававшему бутылки с водой «Эвиан», выстроилась неровная очередь. Дорогу Сцинку перебежал малыш в грязном подгузнике. Губернатор сграбастал его одной рукой и поднес к глазу.
Бонни толкнула локтем Августина:
– Что будем делать?
Приблизившись к Сцинку, они услышали, что он невероятно трогательно поет высоким голосом:
