– Ну, помнишь, Рэйчел Карсон?
– Конечно, – ответил Чаз. – Она ведь была замужем за Джонни[74]?
Роза засмеялась:
– Джои всегда говорила, что ты забавный.
– Она так говорила? – Чаз вновь наполнил бокалы. То ли синяя таблетка начинала действовать, то ли левая нога Розы, которую она положила ему на колени.
– У тебя есть парень? – спросил он, делая вид, будто это имеет значение.
– Был пару месяцев, – ответила Роза.
– А-а.
– Знаешь, так много всего внутри накопилось. Подавленные эмоции и желания.
– Да, я тебя понимаю.
– Иногда нужно капельку свободы.
– Эмоциональная разрядка.
– Да, именно, – согласилась Роза. – Чтобы избавиться от стресса и напряга. Лично мне йога тут никогда не помогала.
– Мне тоже, – поддакнул Чаз, думая: «Как свежо эта женщина мыслит!»
– Можешь оказать мне услугу? Достань пармезан. – Роза махнула рукой: – Он в высоком шкафчике рядом с холодильником.
– Конечно. – Чаз предупредительно вскочил, придерживая салфетку у чресл, дабы скрыть набухающую выпуклость. Он не хотел удивлять хозяйку, пока не наступит подходящий момент.
Он стоял к ней спиной, когда она раскрошила в его бокал маленькую круглую таблетку.
– Жизнь так несправедлива, – заметила она. – Почему именно Джои?
Чаз вернулся к столу и передал ей контейнер с тертым сыром. Потом еще глотнул мерло.
– Знаешь, что странно? – спросила Роза. – Вся эта история с «Мадам Бовари». Джои нам не говорила, что ее читает. Нам – в смысле, девушкам из клуба. Как думаешь, почему? Мы говорим обо всем, что читаем.
– Могу только догадываться. – Заблудшая макаронина повисла в уголке Чазова рта. Чаз искусно всосал ее и продолжил: – Возможно, конкретно эта книга оказалась для нее слишком личной. Я уже говорил в церкви: может, с ней происходило что-нибудь тяжелое – депрессия например, – и Джои не хотела, чтобы я или ее друзья об этом знали.
– Чаз, скажи мне, только честно. Как по-твоему, она убила себя?
– Нет! Я не могу… я н-не знаю. – Он сделал вид, будто заикается от волнения. – Я не хочу в это в- верить. Я же говорю, она почти все время была очень счастливой.
Роза решительно согласилась:
– Да, это правда. Действительно. С моей стороны было чудовищно про такое спрашивать – прости меня, Чаз. Конечно, она себя не убивала. Кто угодно, только не Джои.
Они сменили тему и за ужином с удовольствием болтали о музыке, фильмах и спорте. Оказалось, Роза подумывает брать уроки гольфа.
– Мне нравятся все упражнения, на которых не потеешь, – призналась она. – Что такое, котик?
Чаз схватился за край стола:
– Мне нехорошо.
Комната кренилась и вертелась каруселью. Две Розы недоуменно уставились на него. Хором спросили:
– Хочешь прилечь? Тебе надо прилечь.
– Хорошая мысль.
Она отвела Чаза в свою спальню, усадила на кровать и стащила с него башмаки.
– Сюда. Делай, как я говорю. – Она похлопала по груде мягких подушек. Чаз вытянулся и закрыл глаза.
«Боже, – подумал он. – Я уже много лет так не надирался.
– Вернусь через минутку, – услышал он голос Розы, а потом она выключила свет.
Чаз улыбался, нашаривая пряжку ремня. Ему представлялось восхитительное зрелище: Роза стаскивает джинсы, снимает топ и проскальзывает к нему под покрывало. Он с усилием подвинулся, чтобы освободить побольше места в постели.
Проблема в том, что ему и впрямь нехорошо.
Вскоре он расслышал механическое жужжание. Вентилятор скорее всего, но Чаз, приоткрыв веки, в темноте ничего не смог разглядеть. Приумноженный избытком алкоголя, гул вентилятора трансформировался в сознании Чаза в винт вертолета, который вращался в опасной близости к его непокрытой голове. Он ощутил холодный укол страха и зарылся в Розины подушки, будто навозный жук. В этом своем пухлом убежище он не слышал ни бряцания ее ключей от машины, ни хлопка задней двери.
