– Ну-ну? – Загорелая физиономия Клэпли, на которой блуждала насмешливая улыбка, вплотную придвинулась к лицу Стоута. Палмера поразил – нет, ошеломил – запах одеколона Клэпли: воняло протухшим фруктовым салатом.
– Собачье ухо, Боб. Парень его отрезал и прислал.
Клэпли хмыкнул и отодвинулся.
– Знаю, Дик рассказал об этой бандероли. Брехня, Палмер.
Тут, ухватив Стоута за волосы, Белесый Дикобраз в одно мгновенье запрокинул ему голову, растянул рот, сунул туда что-то теплое и мягкое и сжал челюсти, словно тисками: большим пальцем уперся в изваянный косметологом подбородок и два пальца засунул в ноздри.
Роберт Клэпли продолжил:
– До того как я всерьез принялся за недвижимость и застройку, у меня было занятие другого плана. Но не экспорт видеомагнитофонов, как ты, возможно, подумал. Мистер Гэш состоял у меня на службе. Наверняка ты догадался, что входило в его должностные обязанности. Если понял, кивни.
В хватке мистера Гэша это было нелегко, но Стоут изловчился кивнуть. Он отчаянно сдерживал рвоту, понимая, что захлебнется собственной блевотиной. Позывы начались, когда мягкая штучка, которую мистер Гэш запихнул ему в рот, вдруг заелозила. Она колко скреблась на языке и мокро тыкалась в щеку. Стоут выпучил кукольно-голубые глаза, потом зажмурился, замычал и яростно задергал головой.
– Ладно, отпусти его, – сказал Клэпли.
Мистер Гэш убрал руку с лица Стоута, и тот, разжав челюсти, вдогонку запеканке из тунца, которую съел за ланчем, выплеснул живого крысенка – в розовых пятнышках, почти безволосого, размером не больше венской сосиски. Крысенок благополучно приземлился на кухонный стол рядом с бутылкой перечного соуса и засеменил прочь.
Когда Стоут перестал давиться и рыгать, Клэпли взял его за шкирку.
– Это былой приемчик, называется «В рот тебе крыску». Всегда срабатывал.
– Чтобы ты понял – мы не шутим. – Это было первое, что произнес мистер Гэш. Он говорил мягко и вкрадчиво, как священник, но от его голоса у Стоута по спине пробежал холодок.
– Кажется, теперь ты хочешь что-то сказать, Палмер, – проговорил Клэпли. – Давай-ка заполним пробелы.
Стоут, который прежде не сталкивался с пытками и близкой смертью, с трудом сглотнул. Поморщившись от вкуса желчи, он обильно отхаркнул на пол и прохрипел, дернув подбородком в сторону огромного холодильника, выбранного Дези для кухни:
– Морозилка… Загляните же в морозилку…
Мистер Гэш открыл дверцу, заглянул внутрь, обернулся к Клэпли и пожал плечами.
– За мороженым! – выдавил Стоут. Не дай бог, Дези переложила или выбросила хреновину!
Мистер Гэш зашарил в морозильнике, что-то переставляя, что-то выбрасывая на пол: пару бифштексов, пакет замороженного горошка, полуфабрикат пиццы, коробку мороженого с ромом и изюмом. Потом негромко хмыкнул и вытащил пакет с собачьим ухом.
– Видите! – крикнул Стоут.
Мистер Гэш вытряхнул ухо на ладонь. Поворачивая к свету, внимательно осмотрел, словно опавший лист или обрывок древнего пергамента.
– Настоящее, – сказал он. – Ну и что из того?
Но Роберт Клэпли все понял. Отрезанное ухо в морозильнике означало, что Стоут, каким бы говнюком ни был, говорит правду. Он дешевка, и способен на многое, но отсечь собаке ухо не может. Вот мистер Гэш сделал бы это за милую душу. Только не Стоут – ни за пятьдесят, ни за пятьсот штук. Ни своей, ни чужой собаке он вреда не причинит.
Клэпли велел развязать взмокшего засранца и дал ему несколько минут, чтобы привел себя в порядок. Когда Стоут с мокрым и опухшим лицом вышел из ванной, мистера Гэша уже не было, а Клэпли кивком предложил сесть.
– Ну, Палмер, – сказал он, – давай с самого начала.
Стоут все рассказал.
Клэпли откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Вот именно поэтому я никогда не заведу детей! Никогда! Зачем им этот больной и извращенный мир? Твой случай с ухом – это что-то из ряда вон.
– Ага, – вяло отозвался Стоут. Во рту еще жило ощущение крысиных коготков.
– Украсть и искалечить собаку! – разглагольствовал Клэпли. – Господи, этот мудила совсем с мозгов съехал. Ты не догадываешься, кто это может быть?
– Нет, Боб.
– А где находится?
– Нет.
– А жена?
– Она его видела. Он похитил и ее, но потом отпустил.
Роберт Клэпли нахмурился.
– Интересно, почему он это сделал? В смысле, отпустил.
– Сам не знаю.
У Стоута уже не осталось сил, хотелось, чтобы этот гад убрался из его дома.
– Ты не против, если я поговорю с миссис Стоут?
– Ее нет дома.
– Тогда как-нибудь потом.
– Зачем?
– Чтобы узнать как можно больше об этом рехнутом похитителе. Я должен понимать, с чем придется столкнуться.
– Столкнуться? Когда?
– Когда напущу на него мистера Гэша. Ну же, Палмер, напряги мозги. – Клэпли сухо улыбнулся и побарабанил пальцами по столу. – Он отыщет и прикончит этого свихнувшегося недоноска.
Стоут кивнул: мол, вполне разумно, дело обычное. Он был готов как угодно поблажить Клэпли, только бы тот поскорее убрался и появилась возможность напиться. После пережитого потрясения Стоут еле сдерживался, чтобы сломя голову не выскочить из дому. Господи! Теперь еще эти разговоры про убийство!
– Я в этой жизни понял одно, – вещал Клэпли. – Такие придурки сами не уходят. Обещают, но никогда не делают. Представь: Дик закрывает мой мост, и этот педрила, режущий уши, отдает твою собаку или то, что от нее осталось. И что, по-твоему, произойдет, когда он узнает, что мост все же строится?
– Да, я понимаю, – ответил Стоут.
– Он опять выкинет какую-нибудь дикость.
– Наверное.
– А это не только хлопотно, но и очень дорого.
– И просто ужасно, – поддержал Стоут.
– Поэтому единственно разумный выход – пустить сучонка в расход. Так у нас говаривали.
– Ты сказал об этом губернатору?
– Ага. И он обещал одолжить свой автомат. – Клэпли раздраженно стукнул по столу. – Что с тобой такое, черт побери?
Далее Клэпли сообщил, что в душе тоже любит собак. И потому пойдет на аферу с мостом, чтобы выручить лабрадора и выиграть время, пока мистер Гэш выцеливает рехнувшегося похитителя.
– Но я не стану строить на острове никаких начальных школ на свои деньги, доставшиеся пoтом и кровью. Я это прямо выложил нашему приятелю губернатору Дику, а он сказал, что не о чем беспокоиться. История со школой – сплошная показуха, никому и в голову не придет удостовериться, существует ли она, когда мост будет построен.
– Губернатор прав, – согласился Стоут. – О школе все забудут.
