Он говорит шепотом, со скрипом в горле, как будто ему не хватает воздуха, чтобы вытолкнуть слова наружу.
Майкл осторожно подходит к его кровати, медленно, словно боится разбудить.
– Ты назвал меня дружищем.
– Да? Тоже мне, большое дело. Я всегда зову тебя так.
– Эндрю, ты знаешь, кто я?
– Конечно, знаю, оболтус.
Майкл берет его за руку, пристально смотрит в глаза, едва сдерживая слезы.
У Эндрю меловая кожа, глаза запали слишком глубоко, словно отступили.
Эндрю говорит:
– Многие боятся умирать, но мне не страшно. Я сказал себе: «Эндрю, у тебя там есть друг. Он придет к тебе». И вот ты здесь.
– Не разговаривай, дружище, – говорит Майкл. – Береги силы.
– Для чего? Теперь это неважно, верно? Сначала я думал: «Наверное, мой старый дружище не простит меня». Но теперь я знаю. Все прошло. Ты больше не держишь на меня зла. Правда?
Майкл поглаживает его руку, стараясь успокоить его.
– Думаю, да, дружище. Но есть один нюанс. Ты не мертв.
– Нет? О черт.
Эндрю затихает, словно потерпев поражение, и закрывает глаза.
Майкл сидит возле него, пока не приходит Мэри Энн.
– Что случилось, Мэри Энн? Господи, это я во всем виноват.
Он смотрит на нее со стула и видит перед собой уставшего ангела с темными кругами под глазами от недосыпания.
Эндрю крепко спит, но Майкл на всякий случай выводит Мэри Энн в коридор.
– Майкл, не говори глупостей, конечно, ты не виноват.
Она обнимает его, и он позволяет себе – сначала неохотно, все еще пребывая в состоянии тревоги, – крепко прижаться к ней, как будто боится упасть. Он словно нуждается в опоре.
– У него был сердечный приступ, Майкл. Это не впервые. И твоей вины здесь нет.
– О, я говорил такие ужасные вещи, Мэри Энн. Когда мы были в той лодке. Некоторыми своими словами я просто добил его.
– Ты не мог сказать ничего такого, о чем бы он сам не думал все эти годы.
После некоторых колебаний он отстраняется от нее, словно отступая и выходя из укрытия.
– Когда Деннис сказал, что он в больнице, я подумал, что он попытался покончить с собой.
Мэри Энн пожимает плечами.
– Кто знает, как это назвать? Он курит по две пачки в день крепких сигарет без фильтра, много пьет, ест только сильно зажаренную пищу. И это после двух инфарктов. Он живет так все эти годы после войны. Ты когда-нибудь слышал историю самоубийцы, который надел себе петлю на шею и встал на глыбу льда?
Он встревоженно смотрит ей в глаза. Она говорит бесстрастно, но он знает, что это не соответствует ее чувствам. Возможно, это просто ширма, за которой она привыкла прятаться.
– Он поправится?
– Пока все идет неплохо. Но нет никаких гарантий.
– Если бы ты только слышала, что я говорил ему в лодке. Господи, если бы можно было вернуть все назад…
– Что ты мог сказать такого ужасного?
– Я заставил его признаться в том, что он желал смерти Уолтера.
Ей требуется какое-то время, чтобы прийти в себя. Как после удара. Который чуть не сбил ее с ног.
– Он признался?
– Не сразу, но признался.
– Почему он этого хотел?
– Потому что любил тебя. Хотел возвратиться домой и жениться на тебе.
– Лучше нам вернуться в палату.
У Эндрю широко раскрыты глаза, когда они подходят к его постели. Он поворачивает лицо к Майклу.
– Стиб. – На лице проступает ярко выраженное презрение. – Что ты здесь делаешь?
– Дорогой. – Мэри Энн торопится к его кровати. – Майкл проделал весь этот путь из Калифорнии, чтобы увидеть тебя. Разве это плохо?
– Да, лучше не бывает.
Майкл улыбается.
– Рад, что ты пришел в себя, дружище.
– Я тебе не дружище, Стиб.
Глава сорок пятая
Мэри Энн
Они молча сидят на террасе ее ухоженного дома, и Майкл оглядывает ее сад, освещенный луной. Она и сама смотрит вокруг его глазами – аккуратно подстриженный газон, ровные цветники. Подвязанные розы плетутся по дощатому забору. Папоротники и цветы, плющ, обвивающий решетки.
– У тебя красивый сад, – говорит он.
– Спасибо.
Она маленькими глотками пьет красное вино, и когда ее бокал пустеет, Майкл снова наполняет его.
Уже поздно, и воздух становится прохладным. Ощутимо прохладным. Он будто глоток свежего воздуха за все эти годы.
– Сразу видно, что ты уделяешь саду много времени, – говорит он. – Что любишь его. Всегда можно определить, что человек любит, потому что любимым уделяют внимание. Что бы ты ни говорил, а по- настоящему ты любишь только то, чему посвящаешь большую часть времени. – Он делает паузу, чтобы вдохнуть побольше воздуха, словно ему неловко за свою разговорчивость. И все-таки он продолжает: – Иногда я смотрю на свою жизнь и думаю: «Что мне в ней дорого? Что важно?» Наверное, когда я вернусь, возьмусь достраивать этот чертов дом.
Она ничего не говорит, просто берет его за руку.
Он просит ее подняться со стула и сажает к себе на колени. Она не спорит и не сопротивляется. Он обнимает ее за талию, и она кладет голову ему на плечо.
– Не подумай, что я опять пытаюсь соблазнить тебя, – шепчет он ей на ухо.
– Я знаю.
Он прячет лицо в ее волосах, утыкаясь в шею.
– Я не хочу, чтобы он умирал, Мэри Энн.
– Ты уверен?
Он приподнимает ее голову со своего плеча, чтобы видеть лицо. Его лицо в тени. Она не может узнать по нему то, что ей хотелось бы узнать.
– Я не питаю к нему вражды. Я наконец нашел его после долгих поисков и не хочу больше терять.
– Но ты так хотел, чтобы мы были вместе.
– Не так. Не ценой его жизни.
Она пристально вглядывается в его лицо, чтобы убедиться в его искренности.
– Ты знаешь, это должен был сказать Эндрю.
– Что ты имеешь в виду?
– Про Уолтера. Также и он должен был все понимать. Я весь день думала об этом. С той самой минуты, когда ты сказал мне. Пыталась убедить себя в том, что он поступил, как любой другой на его месте. Но все равно в голове не укладывается. Все эти месяцы я сидела дома, молилась о возвращении Уолтера. А Эндрю надеялся на то, что этого не произойдет. Это же предательство. Только враг мог поступить так.
Он вздыхает и кладет ее голову обратно к себе на плечо. Гладит ее волосы.
– Но тебе придется простить его за это.
– Почему?
