Раздается плач, и я открываю дверь. Подростки подскакивают, будто оленята.
— Мэри, — почти спокойно говорит Бренна. Она быстро оглядывает мою комнату и вновь смотрит на меня. Учитывая обстоятельства, выглядит она неплохо. Джулия хорошо о них заботится. — Вам лучше? Вас выписали из больницы? Мы скучали без вас.
Она что-то скрывает, это ясно.
Перевожу взгляд на Грэдина. Под ногтями у него бурая короста засохшей крови. Беру его за руку и веду в ванную.
— Что вы делаете, миссис Маршалл? Я не хочу в туалет!
— Заткнись, Грэдин. Делай, что велят.
Бренна стоит в дверях ванной, привалившись к косяку, жует жвачку и наблюдает за нами. Происходящее ей явно по душе. Она следит за тем, как я закатываю рукава ее брату и опускаю его руки в раковину с горячей водой. Я тру его ладони, ногти, прохожусь дегтярным мылом от кончиков пальцев до локтей. Он не протестует, зачарованно смотрит, как вода окрашивается в ржавый цвет. Я закрываю кран, ополаскиваю раковину и стягиваю с Грэдина свитер. Что бы он ни натворил, я не хочу, чтобы в моем доме остались следы.
— Мисс Маршалл, надеюсь, вам уже лучше.
Адвокат Дэвида был одет в серый костюм с искрой, лацканы лежат аж до самых плеч. На ногах у него зелено-коричневые туфли. Помню, я еще подумала, что они такого же цвета, как моя рвота. Меня раздражали его усы. Они выглядели бутафорскими.
— Возможно, для начала вы расскажете суду что-нибудь о себе? Мне бы хотелось побольше узнать о вас, ваших друзьях, стремлениях.
Джеральд Киршнер с трудом выбрался из-за стола и забормотал какие-то юридические термины, которые, сказать по правде, я не поняла. Он все говорил, но я слышала только биение своего сердца и голос адвоката Дэвида.
— Вы готовы, мисс Маршалл? — спросил судья. Судя по всему, человек он был терпеливый, но вряд ли настолько, чтобы выслушать мою печальную историю от начала и до конца. — Мне это тоже интересно. Отвечайте на вопрос.
Я посмотрела на мерзкие адвокатские туфли, затем перевела взгляд в окно, на темный ствол дерева, рядом с которым стоял дворник с метлой и ведром. Губы горели, но во рту, в том месте, где обычно рождались слова, было пусто. Точно мой запас слов стерли. Их просто не осталось.
— Мисс Маршалл, ответить в ваших же интересах, — подал голос адвокат. — Сколько вы выпили на свадьбе, мисс Маршалл? Может, вы принимали наркотики, которые сняли психологические запреты? Вы были вызывающе одеты? Правда ли, что вы отказывались заниматься с мистером Карлайлом сексом, но продолжали с ним флиртовать? Как долго вы знакомы? Вы преследовали его, когда он начал вас избегать? Вы надеялись заняться с ним сексом в тот вечер? Вы рассчитывали получить вознаграждение за свои услуги?
Он сыпал вопросами, которые изредка прерывались тщетными протестами моего адвоката — тот, видимо, уже мысленно отказался от меня и просто ждал, когда сможет уйти домой. Я хотела того же. Вернуться домой. В мой Нортмир. Стереть все из памяти, забыть. Меня больше не заботило происшедшее. Меня не заботило, поверят мне или нет. И меня не заботило то, что во мне рос ребенок. Малыш, который затем станет Джулией.
— Последний вопрос, мисс Маршалл. Не могли бы вы рассказать суду, что произошло после изнасилования?
Я набрала в грудь воздуха и разлепила пересохшие губы. Повернулась лицом к Дэвиду, и наконец-то пришли слова. И точно масло смазало мне гортань.
— Он напал на меня.
Марри
Может, если я найду нашу дочь целой и невредимой — скажем, увлекшейся игрой в прятки, — Джулия простит меня, полюбит заново, позовет обратно, и — о безумная мечта! — мы снова заживем одной семьей.
— Джу, нам нельзя прекращать поиски. Флора ждет, когда мы ее найдем. Я не верю, что она упала в реку. Она умеет плавать. — Я просовываю пальцы в холодный узел кулака Джулии, чтобы она взяла меня за руку. Она нехотя поддается.
Люди Эда продолжают поиски. Мы стоим на покатом берегу. Над деревней расходится свет, надеждой отзываясь в моем сердце.
— Может, было бы легче, если бы они нашли тело?
Голос Джулии холоднее, чем рассвет. Это была самая ужасная ночь в нашей жизни. Джулия на мгновение останавливает на мне взгляд, а затем снова отворачивается к реке. Чувство вины невыносимым грузом прибивает меня к земле. Джулия смотрит прямо перед собой, стараясь не плакать, стараясь не видеть, как по берегу мечутся полицейский с собакой.
К нам поднимается Эд, останавливается рядом.
— Водолаз начал погружение.
— Значит, собаки что-то нашли?
Не хочу ничего знать, не хочу ничего слышать. В это мгновение наша жизнь может навсегда перемениться. Разбухшее от воды тело нашей дочери вытащат на сушу, и мы увидим посиневшие ручки, мокрую одежду.
Я отворачиваюсь и оглядываю местность. Деревья с кустами обмотаны желтой полицейской лентой, территория вокруг «Алькатраса» огорожена. Несколько полицейских отгоняют слетающихся репортеров. В траве копошатся криминалисты, костюмами напоминающие инопланетян. Лодка почти наполовину погрузилась в воду. Вдруг раздается крик. Ищейки лают и яростно натягивают поводки. Не могу на это смотреть. Отхожу на несколько ярдов и ничком падаю на промерзлую, истоптанную траву, мороз тут же запускает пальцы под одежду, но мне все равно, по щекам текут обжигающие слезы, ладони вжались в ледяные до хруста травинки. Под пальцами что-то твердое. Пластмассовое. Еще секунда, и я вскакиваю, держа в руках находку. Это не камень, не палка, не какая-то дрянь, оставленная человеком. Открываю рот, но не могу выдать ни звука.
— Это кукла Флоры! — тонко вскрикивает Джулия. — Дай!
Она выхватывает у меня куклу и впивается в нее взглядом.
— Алекс говорил, что она возилась с куклами. — Я осматриваю берег в поисках сына. — Алекс, иди сюда!
Он внимательно наблюдает за полицейскими, но, услышав свое имя, срывается с места.
— В какую игру Флора играла вчера вечером?
— Не знаю, — пожимает плечами Алекс. — Какая-то глупость, что-то типа дочки-матери, только Кен был дедушкой. Я сказал, что Кен слишком молодой и не похож на старика. — Сын грустно смотрит на куклу.
Вдруг снова раздается крик. Мы слышим всплеск. Вода бурлит, это водолаз поднимается на поверхность. Он трясет головой и большим пальцем показывает вниз. Я, разговаривающий с дочерью жестами, не знаю, хорошо это или плохо.
Это оказался пластиковый мешок с полуразложившимся мусором.
Над округой уже часа три летает полицейский вертолет.
Воодушевленные моей находкой, мы с Джулией и Алексом прочесываем каждый дюйм берега и поля напротив «Алькатраса». К восемнадцати минутам двенадцатого полиция не нашла в воде ничего подозрительного.
— О, Марри! — Джулия распрямляется и приникает ко мне. — Что же нам делать?
