- Благодарю вас. Вы мне очень помогли.
- А циветта?
- Ее мы поймаем в следующий раз.
Тот, кто украл у него лошадь, чтобы заманить его в засаду, был уже почти мертв. Бамбуковые иглы с трупным ядом вопьются глубоко в плоть и пронзят его до самых костей. Если он и останется жив после того, как проведет в пути несколько часов, то в любом случае будет уже безнадежно отравлен.
Орландо не испытывал никакой жалости к этому человеку, как не испытывают сострадания к змее.
Два дня спустя стражники у больших ворот сожалели о смерти молодого низарита.
-Ты должен увидеть его ступни, – сказал Абу Наджа, врач, – обожженные и распухшие как ноги слона. Каждый шаг причинял ему нестерпимую боль. Безумие горело в его глазах.
- Что с ним произошло?
- Я не знаю. Никто этого не знает. Я никогда не видел таких ран. Будто он наступил в змеиное гнездо.
- Кем он был?
- Одним из стражников у Мадинат ас-Салам. Хусейн был необузданным парнем, сорвиголова, какие только существуют в горах Даилама Из тех, кто ничего не боится, верно преданный Кайму, прирожденный ассасин.
«Странно, – подумал Орландо, – почему же этот Хусейн не вышел со мной на бой? Почему он хотел убить меня из засады? Почему он хотел убить меня? Что я ему сделал?»
Вечером Орландо снял со стены волчий капкан. Он будет теперь брать его с собой при всех выездах.
В Аламуте никому ничто не принадлежало. Все было общим. Квартиры, платье, оружие и лошадей получали в пользование на оставшийся срок жизни. Все берегли полученные вещи. Кузнецы при необходимости работали бесплатно. О потере оружия или коня нужно было сразу сообщить Шахне. За утрату имущества строго наказывали.
Не по этой ли причине у него украли коня? Этот победитель монголов опасен.
Орландо редко сталкивался с ним, но если речь шла об элементарном требовании коня или оружия, то Шахна был высшей инстанцией. И Каим был беспощаден, если речь шла о нарушении существующего порядка
Он казнил даже собственных сыновей, о чем низа-риты говорили с благоговейным уважением и приглушенным голосом.
Старший был замешан в самовольном политическом заговоре. Когда Старец Горы узнал об этом, то велел его казнить. Младший, который попал в беззаботную компанию, в пьяном угаре убил человека. Каим не нашел для него прощения. Он велел публично обезглавить своего последнего сына, верный словам пророка: «Справедливость должна не только царить, но и быть показана народу».
Прошла целая неделя, а Бенедикт до сих пор ничего не знал о Магдалене. Все чаще его взоры обращались к замку. Где она? Бенедикт начал уже беспокоиться,
- Ах, брось! Она уже не ребенок. Самое худшее она уже пережила.
И все же! Во сне он видел ее на повозке живодера, в руках палача, у которого было одутловатое лицо принца.
В воскресное утро она разбудила его.
Она выглядела утомленной после бессонной ночи.
- Фу, какой он, наследник императора! – сказала она. – Он носит свой скипетр в штанах и державу там же. Он овладел мною в капелле, перед ликом Христа, обнаженный, сзади, как это делают собаки. Он ненасытен и привязчив как молодая косуля, которую кормят из бутылки.
- Он разговорчив?
- Как ветер в ивах.
- О чем он говорит с тобой?
- О Боге и своих самых порочных желаниях. Он страдает от одиночества. Прежде всего, он очень много пьет.
- Это хорошо. Это развязывает язык.
- Но делает неприятным дыхание. Он воняет, как затхлая бочка.
- Что ты узнала?
- Мы говорили о нашем детстве. Ему нечего сообщить хорошего. Матери он не знает. Отец в его глазах – дьявол в образе человека. Своего опекуна, Кельгеймца, он осыпает ужасными ругательствами и проклятиями.
- Расскажи!
- Это было уже за полночь. Вино помутило его взгляд и сделало ватным язык. Тогда я осмелилась спросить, кто лее убил герцога.
- И что он на это ответил?
- Он сказал: «В редком случае забой свиньи приносит мяснику столько радости, как в этом случае». А потом рассмеялся так, что мне стало жутко.
- Он так сказал?
- Когда он впадает в невероятную ярость, то использует слова, которых я не понимаю. Думаю, это латынь. Он говорит то так, то эдак, рваными фразами, перемежая слова проклятиями и злым смехом. Он говорил о документе, который находится у него.
- Документ? Ты уверена? Знаешь, где он хранит свои бумаги?
- Да, я видела, как Альбан подал ему пергамент, который принц запер в ларце. Он стоит в спальных покоях. Ключ принц носит у себя на шее.
- Ты можешь взять ключ, когда принц заснет. Дай ему люциферум!
- Это нетрудно, но я не умею читать.
- Это не твоя забота.
Бенедикт ждал, пока колокол доминиканского монастыря пробьет шесть раз. Потом постучал в ворота замка.
- Принц Генрих ожидает меня, – сказал он, когда стражник отворил ворота. – Я торговец янтарем, которого его высочество…
-Я знаю тебя, ты уже был здесь, – перебил привратник.
- Ты знаешь дорогу?
- Да.
Он тщательно продумал каждый свой шаг, и все же, когда ворота за ним закрылись на замок, от страха пот выступил на его лбу. Теперь не осталось пути к отступлению. Он уже почти пересек двор, как стражник со стены крикнул ему:
- Стой! Куда идешь?
- Все в порядке, – ответил тому часовой на воротах. – Торговец янтарем. Принц ожидает его.
Бенедикт поднялся по открытой лестнице, нашел вход на второй этаж, отыскал прихожую и в конце остановился у двери в спальные покои. Магдалена так точно описала ему дорогу, что он нашел бы ее и в темноте. Бенедикт оглянулся, открыл дверь и проскользнул внутрь. В помещении царил полумрак.
Прошло какое-то время, пока его глаза привыкали к темноте. На кровати он различил два обнаженных тела. Магдалена жестом позвала его. Принц лежал, уткнувшись лицом в ее колени. Он храпел с открытым ртом. Магдалена осторожно сняла с его шеи цепочку с ключом. Бенедикт взял ключ и отыскал глазами ларец. Он стоял возле самой постели, у изголовья. Бенедикт вставил ключ в замочную скважину и повернул его три раза. Обитая железом крышка была так тяжела, что ему понадобилась сила обеих рук, чтобы поднять ее. Перед ним лежала в идеальном порядке целая гора свитков. Их оказалось гораздо больше, чем он ожидал. Он встал на колени, протянул руки в ларец, как… Ужас пронизал его, точно удар кинжалом! Кто-то ударил его сзади по плечу. С тихим вскриком он повернулся. Красное существо! Шерсть какою-то зверя коснулась его. Бенедикт взглянул в глаза животного. Оно отскочило, уселось на задние лапы на безопасном расстоянии от человека и, затаясь, стало рассматривать его.
