кличкой будет имя Данброк, и даёт ему номер для экстренной связи. Этот номер отличается от тех, которые получают другие новички. Даже руководитель ячейки Данброка не знает, какой телефонный номер ему дали. О том, чего вы не знаете, вы не сможете рассказать ни под наркотиками, ни под пытками, ни при каких других обстоятельствах.
Теперь давайте представим себе, что мне нужно связаться с товарищем Данброком. Я не имею представления о том, кто он такой: возможно, он живёт в Гонконге, а может быть, у него лавочка по соседству с моим домом. Вместо того чтобы передавать сообщение по всей сети сверху вниз, в надежде, что оно всё-таки дойдёт до него, я звоню Майку. Майк, используя директиву «Шерлок», мгновенно соединяет меня с Данброком,
Или, предположим, мне надо связаться с товарищем, который занимается карикатурами, которые мы хотим распространить во всех питейных заведениях Луны. Я не знаю, кто он такой, но мне необходимо поговорить с ним, потому что кое-что изменилось.
Я звоню Майку; Майк знает всех — и снова меня быстренько соединяют с нужным мне человеком. Товарищ знает, что всё в порядке, потому что звонок организовал сам Адам Селен. «Говорит товарищ Борк» — и хотя он не знает меня, начальная буква «Б» в моей партийной кличке подскажет ему, что я действительно важная персона. «Нам необходимо внести такие-то и такие-то изменения. Сообщите об этом руководителю своей ячейки, и пусть он всё перепроверит, а сами приступайте к работе».
Было ещё множество мелких деталей. У некоторых товарищей не было телефона; некоторых можно было застать только в определённые часы, некоторые жили вне крупных поселений, где ещё не было телефонов. Это не имело большого значения. Майк знал всё, а остальные не знали
После того как мы решили, что при определённых обстоятельствах Майк лично будет говорить с каждым из наших товарищей, стало необходимо снабдить его большим количеством голосов и, так сказать, облечь его в плоть, сделать трёхмерным, то есть сотворить «Адама Селена», председателя Временного Комитета Свободной Луны.
Необходимость дать Майку множество голосов проистекала из факта, что у него был всего один вокодер, в то время как его мозг был в состоянии одновременно вести дюжину разговоров, а может быть, и сотню — подобно тому, как гроссмейстер может одновременно играть на пятидесяти или более досках. По мере того как наша организация разрасталась и Адаму Селену звонили всё чаще и чаще, это могло создать ряд помех, что было бы весьма неудобно, если бы мы сумели продержаться достаточно долго для того, чтобы перейти к активным действиям.
Кроме того, что было необходимо дать ему ещё несколько голосов, я также хотел отключить тот, который у него уже был. Один из так называемых компьютерщиков мог войти в машинный зал как раз тогда, когда мы звонили Майку по телефону; даже в его тупых мозгах не могло бы не вызвать удивления, если бы он обнаружил, что главный компьютер, по всей вероятности, начал разговаривать сам с собой.
Вокодер — прибор давно известный. Человеческий голос представляет собой смешанные в различных пропорциях жужжание и шипение; это остаётся фактом даже для колоратурного сопрано. Вокодер анализирует это шипение и жужжание и раскладывает его на составляющие, которые компьютер (или даже глаз тренированного человека) может с лёгкостью прочесть. Специально запрограммированный компьютер может быстро и легко воспроизводить человеческую речь.
Но голос в телефонной трубке представляет собой не звуковые волны, а электрические сигналы. Майку не нужны были аудиоустройства для того, чтобы говорить по телефону. Звуковые волны были нужны только для человека, находящегося на другом конце провода; поэтому не было никакой необходимости, чтобы в комнате Майка, расположенной в Комплексе Администрации, звучала речь; поэтому-то я и планировал удалить эти устройства и таким образом устранить опасность того, что его разговоры привлекут внимание.
Сначала я поработал дома, большую часть времени используя руку номер три. Результатом оказалась маленькая коробочка, в которой размещалось целых двадцать вокодеров, у которых не было аудиоконтуров. Затем я позвонил Майку и попросил его «заболеть», причём таким образом, чтобы это вызвало раздражение Надсмотрщика. Затем я принялся ждать.
Этот трюк с болезнью мы проделывали и раньше. Я вернулся к работе сразу же после того, как выяснилось, что я по-прежнему чист. А выяснилось это в четверг, на той самой неделе, когда Альварес переслал в файл «Зебра» отчёт о бойне в Стиляги-Холл. В его версии список присутствующих составлял около сотни человек (по нашей информации — около трёх сотен), список включал в себя Коротышку Мкрума, Вайо, профа и Фина Нильсена, но меня в нём не было. Очевидно, шпики меня не заметили. В этом документе сообщалось и о том, что девять офицеров полиции, направленных Надсмотрщиком для поддержания порядка, были хладнокровно застрелены. Там были также перечислены имена наших погибших товарищей.
Добавление, появившееся в этом файле через неделю, гласило, что «небезызвестный провокатор из Гонконга Лунного, Вайоминг Нот, подстрекательская речь которой в понедельник 13 мая вызвала мятеж, стоивший жизни девяти отважным офицерам, не была задержана в Луна-Сити и не вернулась на место своего постоянного проживания в Гонконг Лунный, и сейчас считается погибшей во время бойни, которую она сама же спровоцировала». В этих позднейших добавлениях признавалось то, о чём не упоминалось в более ранних рапортах, а именно — что тела исчезли и точное количество погибших установить невозможно.
Этот постскриптум приводил к двум выводам: Вайо нельзя ни вернуться домой, ни снова стать блондинкой.
Поскольку я не засветился, то вернулся к своему обычному образу жизни; позаботился об обслуживании клиентов, с которыми работал на той неделе, поработал с компьютерным бухгалтерским учётом и поисковыми файлами в библиотеке Карнеги и потратил кучу времени, слушая, как Майк читает данные из файла «Зебра» и других специальных файлов. Я занимался этим в комнате «Л» отеля «Свалка», поскольку к этому времени свой собственный телефон я ещё как следует не наладил. В течение этой недели Майк приставал ко мне как нетерпеливый ребёнок (кем он, в сущности, и был), желая узнать, когда я приду, чтобы забрать новую порцию шуток. Поскольку это осуществить не удалось, он вознамерился рассказать их мне по телефону.
Я почувствовал раздражение, и мне пришлось напомнить себе, что, с точки зрения Майка, анализ шуток был столь же важен, как и освобождение Луны, и
Кроме того, меня так и подмывало выяснить, смогу ли я пройти в Комплекс без того, чтобы меня арестовали. Мы знали, что проф засветился, и по этому поводу он ночевал в отеле «Свалка». Когда нам стало известно, что были предприняты попытки арестовать Вайо, меня ещё сильнее охватило нетерпеливое желание узнать, был ли я чист. Или они просто выжидали, прежде чем потихоньку задержать меня. Мне необходимо было это выяснить.
Поэтому я позвонил Майку и велел ему прикинуться, что у него началось «несварение желудка». Он так и сделал, и меня позвали к нему — никаких проблем. Если не считать того, что мне пришлось предъявлять паспорт на станции, а затем и новому охраннику в Комплексе, всё было как обычно. Я поболтал с Майком, забрал у него тысячу шуток (с условием, что мы будем сообщать ему наше мнение по каждой следующей сотне не быстрее чем раз в три-четыре дня), велел ему «выздороветь» и отправился обратно в Луна-Сити, задержавшись по пути только затем, чтобы предъявить Главному Инженеру счёт за отработанное время, проезд, амортизацию инструментов, материалы, специальное обслуживание и всё остальное, что я сумел в него впихнуть.
После этого мы с Майком виделись примерно один раз в месяц. Чтобы не рисковать, я появлялся там только в тех случаях, когда меня вызывали для того, чтобы я устранял неисправности, которые были не по зубам их собственному персоналу. Я всегда был в состоянии всё наладить — иногда быстро, а иногда после целого дня работы и множества тестов.
Я всегда заботился о том, чтобы на пластинах корпуса Майка оставались следы от моих инструментов. Кроме того, у меня имелись распечатки тестов, по которым можно было видеть, где именно крылась неисправность, как я её обнаружил и как устранил. После каждого из моих визитов Майк всегда
