мог «одолжить» их Польше? Или отдать Бразилии? А, в задницу!
Был способ сохранить все (если бы я выиграл) — законный, как брак. Съездить положить в старое маленькое свободное от налогов Монако на годик. Потом можно ехать с деньгами куда угодно.
Может быть, в Новую Зеландию. В «Геральд Трибюн» были более обычные заголовки, чем всегда. Было похоже на то, что мальчишки (просто большие, шаловливые мальчишки!), которые управляют этой планетой, собираются затеять ту, главную, войну, с МКБР [21] и водородными бомбами, в любую минуту.
Если забраться на юг аж до Новой Зеландии, то, может быть, там что-нибудь и осталось бы после того, как радиоактивные осадки осядут.
Ходят слухи, что Новая Зеландия очень красива, и говорят, что тамошний рыбак считает пятифунтовую форель слишком маленькой для того, чтобы тащить ее домой.
Я однажды поймал двухфунтовую форель.
Примерно в этот момент я сделал жуткое открытие. Я не хотел возвращаться в школу, неважно — победа, поражение или ничья. Мне уже было абсолютно наплевать на трехмашинные гаражи и плавательные бассейны, да и на любой другой символ положения или неприкосновенности. В этом мире НЕ БЫЛО безопасности, и только чертовы дураки и мыши думали, что она может быть.
Где-то там, в джунглях, я стряхнул с себя все амбиции такого рода. Слишком часто в меня стреляли; я потерял интерес к супермаркетам и внегородским подразделениям и к «сегодня обед в УРА [22], не забудь, дорогой, ты обещал».
О нет, я не собирался залечь в монастырь. Я все еще хотел… А ЧЕГО я хотел?
Я хотел яйца птицы Рух. Я хотел гарема, полного прекрасных одалисок, значащих меньше, чем пыль под колесами моей колесницы, меньше, чем ржавчина, которая никогда не запятнает моего меча. Я хотел красного золота в самородках величиной с кулак и скормить этого вшивого захватчика заявки лайками! Я хотел встать утром, чувствуя бодрость, выйти наружу и сломать несколько копий, потом выбрать приглянувшуюся девчонку для своего droit du seigneur [23] — я хотел стать бароном и приказать ему не сметь трогать моей девчонки! Я хотел слушать, как багровая вода бормочет у кожи «Нэнси Ли» в прохладе утренней вахты, когда не слышно ни единого звука и ничто не движется, кроме альбатроса, который, медленно взмахивая крыльями, следует за нами всю последнюю тысячу миль.
Я хотел мчащихся лун Барсума [24]. Я хотел Сторизенде и Пу- актема, и чтобы Холмс, будя, тряс меня за плечо со словами: «Игра начинается!» Я хотел плыть до Миссисипи на плоту и ускользать от толпы вместе с Герцогом Билджуотерским и Пропавшим Дофином.
Я хотел Пресвитера Джона и Экскалибура, который лунно-белая рука поднимает из вод молчаливого озера. Я хотел плыть вместе с Уллисом и Тросом Самофракийским и «кушать лотосы в стране, казавшейся мне вечным днем». Я хотел чувства романтики и ощущения чуда, которое я знал, когда был ребенком. Я хотел, чтобы мир был таким, как мне обещали в детстве, он будет — вместо того мишурного, мелочного, загаженного бардака, каков он сейчас.
Мне предоставлялся один шанс — на десять минут вчера днем. Елена Троянская, каково бы ни было настоящее имя… И ведь я это знал… И я позволил шансу ускользнуть.
Может, один шанс только всего и можно получить.
Поезд прибыл в Ниццу.
Попав в контору «Америкэн Экспресс», я прошел в банковский отдел к своему ящику в сейфе, нашел билет и сверил номер со списком в «Геральд Трибюн» — XDY34555, точно! Чтобы остановить дрожь, я проверил другие билеты. Они оказались мусором, как я и думал. Я запихнул их обратно в ящик и попросил, чтобы меня проводили к управляющему.
У меня была финансовая проблема, а «Америкэн Экспресс» — это банк, а не просто бюро путешествий. Меня проводили в кабинет управляющего, и мы обменялись именами.
— Мне нужен совет, — сказал я. — Видите ли, у меня на руках один из выигрышных билетов Тотализатора. Он расплылся в улыбке.
— Поздравляю вас! Вы первый человек за долгое время, который вошел сюда с добрыми новостями вместо жалобы.
— Спасибо. Э-э, проблема моя вот в чем. Я знаю, что билет, который выигрывает лошадь, стоит довольно приличную сумму вплоть до самих скачек. В зависимости от лошади, конечно.
— Конечно, — согласился он. — Какую лошадь вы вытащили?
— Весьма недурную, Счастливую Звезду — и вот в этом-то и трудность. Если бы мне досталась Эйч-Бом или любая из трех фавориток — ну, вы понимаете, как обстоят дела. Я не могу решить, продать или держаться, потому что я не знаю, как рассчитать шансы. Вы не в курсе, что предлагают за Счастливую Звезду? Он соединил кончики пальцев.
— Мистер Гордон, «Америкэн Экспресс» не занимается обработкой сведений о скачках лошадей и не выступает посредником при продаже билетов Тотализатора. Однако у вас с собой этот билет?
Я вынул билет и передал ему. Билет побывал во многих покерных играх и был запачкан потом и смят. Но счастливый номер не был поврежден.
Он посмотрел на него.
— У вас есть квитанция?
— Она не при мне.
Я начал объяснять, что дал адрес моего отчима и что почта моя была переправлена на Аляску. Он остановил меня.
— Это неважно, — он ткнул переключатель. — Элис, вы не попросите мсье Рено зайти ко мне на минутку?
Я раздумывал, так ли это на самом деле неважно. У меня хватило ума записать имена и места нового назначения у первоначальных обладателей билетов, и каждый пообещал выслать квитанцию мне, когда получит ее, но до меня не дошла ни одна квитанция. Может быть, на Аляске — я проверил этот билет, когда вынимал ящик, — его купил какой-то сержант, находящийся сейчас в Штудгарте. Может, мне придется заплатить ему что-нибудь, а может, придется ломать ему руки.
Мсье Рено выглядел как усталый школьный учитель.
— Мсье Рено — наш эксперт по такого рода делам, — объяснил управляющий. — Вы позволите ему исследовать ваш билет?
Француз посмотрел на билет, потом глаза у него загорелись, он залез в карман, извлек оттуда лупу ювелира, вставил ее себе в глаз.
— Отлично, — сказал он одобрительно. — Один из лучших. Вероятно, Гонконг?
— Я купил его в Сингапуре. Он кивнул и улыбнулся.
— Из этого логически следует…
Управляющий не улыбался. Он сунул руку к себе в стол, вытащил еще один билет Тотализатора и вручил его мне.
— Мистер Гордон, вот этот я купил в Монте-Карло. Не сравните ли вы их?
На мой взгляд, они были похожи, за исключением серийных номеров и того, что его билет был хрустким и чистым.
— Что я должен искать?
— Может быть, вот это поможет?
Он предложил мне большое увеличительное стекло.
Билеты Тотализатора печатаются на специальной бумаге, выполняются в нескольких цветах и на них гравируется портрет. Это лучшее произведение гравировального и печатного дела, чем те, которыми многие страны пользуются в качестве бумажных денег.
Я давно понял, что нельзя изменить двойку на туза, сколько на нее ни пялься. Я отдал обратно его билет.
— Мой поддельный.
— Я так не сказал, мистер Гордон. Я предлагаю, чтобы вы воспользовались посторонним мнением. Скажем, в конторе «Банк оф Франс».
— Мне и так все видно. Гравировочные линии на моем нерезкие и неровные. Они прерываются в
